– Саша, не гони лошадей! Дай хоть руку пожать! Рад тебя видеть! – услышал он вдруг справа от себя и повернулся на голос, ибо до этого смотрел влево, на движущийся плотным потоком транспорт, чтоб успеть перебежать через улицу между машинами. – Ну, привет, старик! Ты чего, не узнаешь, что ли? Забурел совсем? Обрати внимание на мое существование! – И мелкий, ненатурально радостный смешок.
Последняя фраза была определенно из прошлого, из какого-то популярного в шестидесятых годах фильма.
Да узнал его, конечно, Турецкий. Толстый, но достаточно подвижный, с выбритой до бильярдного блеска лысиной, в элегантном «прикиде» и с крупным, игриво выставленным напоказ, сверкающим перстнем на левом мизинце, ей-богу, карата на три, не меньше, к Турецкому бодро держал путь не кто иной, как Игоряша. Хотя по нынешним временам его правильнее было бы называть исключительно глубокоуважаемым господином Залесским Игорем Валентиновичем, банкиром и, естественно, олигархом, ничуть не меньше, иначе уважать себя не будешь! Вон ведь какие у тебя, оказывается, знакомые, Турецкий! А ты, получается, как бы нос воротишь? Как бы – любимое уточнение высоко причастных. Как бы думаю, как бы уважаю тебя, как бы помогу, если что…
А ведь его, этого Игоряшу Залесского, между прочим, держал в памяти Александр Борисович, раскручивая дело об уводе банковских миллиардов в офшоры. Но не в качестве подозреваемого там или свидетеля, а исключительно как одного из теневых конкурентов господина Новоселова, окончательно только что растерявшего ту самую «словарную» спесь в зале судебных заседаний. И уже безо всяких «как бы».
– Привет, привет, Игоряша, – добродушно откликнулся Турецкий. Ну что ж, раз тебе хочется по-простому, пусть так и будет. Мы тоже не прочь на «ты». – Если собираешься сказать мне… как бы спасибо, то совершенно зря! Видит Бог… Слушай, старина, я чего-то не секу, а разве ты имеешь отношение к тому делу? – Турецкий качнул головой в сторону здания суда. – Тогда почему ж я тебя в зале не видел?
– А я к Новоселову не причастен! – радостно вскинул руки Игоряша. – Ты про что, старик? Не, ну верно, помощи ты с моей стороны никакой не видел. Но ведь, прикинь, и помех тоже! Не так?
– А что, была возможность?
– Да никогда в жизни, старик! Это исключительно твоя собственная победа! Поэтому и прими мои как бы самые, так сказать, искренние…