Но даже и этот круг практически не расширялся, а, напротив, медленно, но верно сужался. Кто сам ушел, кого Господь прибирал, по-всякому случалось. Шутили: все уже круг революционеров. А когда ты видишь в постоянной близости от себя одни и те же лица, слышишь примерно одни и те же речи, когда ты уже заранее все наперед знаешь, становится невыносимо скучно. А порой и тоскливо. И так же нестерпимо хочется хоть какой-то новизны, пусть даже сопряженной с долей риска. Не смертельного, разумеется, но такого, чтоб хорошенько взбодрило, чтоб кровь заиграла, чтоб краски засияли! Адреналинчику не хватает, другими словами. Женщина ведь ты, в конце-то концов! И очень даже симпатичная, нечего скрывать правды! И внимание на тебя обращают постоянно. В то время как ты с подобным же постоянством обязана помнить, что являешься женой «важняка», что любой посторонний интерес к тебе может быть продиктован исключительно необходимостью «захомутать» твоего несговорчивого супруга и что повсюду тебя подстерегают ух ты какие опасности! Ну а шаг вправо или шаг влево – это уже, считай, побег из-под стражи, который, как известно, пресекается пулей. Шутка!
Вот поэтому выезд на лоно мог бы стать для Ирины в какой-то мере действительно праздником. Это ж только подумать! Ни одной знакомой, надоевшей физиономии рядом! Никаких «прокурорских» речей! А только милые и заботливые хозяева, счет которым Ирина уже потеряла.
Она поняла, что все живущие в этом поселке, обнесенном почти кремлевской кирпичной стеной, занимаются общим бизнесом, в существо которого вдаваться интереса не было, но совершенно явно связан он с огромными деньгами. Турецкий и сказал ей – с прямотой римлянина: «Банкиры, чего ж ты, собственно, от этой публики хочешь?» Без видимой зависти, но с изрядной долей пренебрежения. Что для него вообще характерно. Установка такая у него в мозгах. Достойны дружеского внимания подобные ему, а все остальные – потенциальные его клиенты.
А чего, спрашивается, ей от них хотеть? Разве что искреннего уважения, а не завуалированного подхалимажа? Не так уж и много, если по правде…
Пока сюда ехали, он таким же непрозрачным образом намекнул, что по вышеозначенной причине и откровенно удивляться чему-либо необычному тоже не стоит, и восторга своего телячьего желательно не обнаруживать, и лучше делать вид, что все это тебе, в общем-то, привычно. Нет, ну конечно красиво у вас тут, господа, приятно… И – ладно. Просто как констатация факта, не больше. А вот громкого восхищения демонстрировать не следует, хотя поводов наверняка найдется немало.