– А что тут странного? Его Юкшин привел, – объяснил Златкин. – К Юкшину Похлебкин всегда относился с большим уважением. Они знакомы были с давних времен.
– Насколько с давних?
– Кажется, они учились вместе.
– Это легко проверить, – заметил Денис. – В МГУ, где преподает Похлебкин, наверняка все подробно известно о его биографии.
– Вот и займитесь этим, – с раздражением сказал Златкин.
– Не волнуйтесь, все сделаем.
– Кстати, Борис Ефимович, – вмешался Голованов, – а вы уже общались с Похлебкиным и Уловым после убийства Глаголева?
– Нет, не вышло. Я сразу же им позвонил, но обоих так и не смог найти.
– А как вы сами узнали об убийстве? – спросил Денис. – Ведь о нем же нигде не сообщали?
– Впервые за много лет чувствую себя не адвокатом, а подозреваемым, – пожаловался Златкин. – Вы меня все допрашиваете и допрашиваете. В общем… мне позвонили и сказали.
– Кто позвонил и сказал?
– Уж извините, не представились. Незнакомый женский голос сказал, что Глаголев убит, и посоветовал подумать о собственной безопасности.
– То есть это была угроза?
Златкин задумался, потом медленно ответил:
– Формально эту ситуацию можно расценить именно так. – В нем явно просыпался юрист. – Но я бы все же не стал. Судя по интонации, мне не угрожали, скорее, хотели предупредить о чем-то важном. Впрочем, вы сможете оценить это сами. Дело в том, что все ночные звонки у меня записываются. Профессиональная привычка. – Златкин вытащил из портфеля маленькую коробочку с сигарами, хлопнул себя по лбу, засунул ее назад и достал микрокассету.
– Высокий класс, – оценил Денис и встал. – Борис Ефимович, вас будут круглосуточно охранять наши люди. Расценки вы знаете. Где вы сейчас живете?
– У меня квартира на Кутузовском проспекте и еще есть дача в Глаголево.
– Не годится, – отмел Денис. – Переедете на нашу квартиру. У нас есть конспиративное жилье для таких случаев. Вполне комфортабельное, я вас уверяю. Там даже ножнички для сигар имеются.
– Но я не могу! – вскричал Златкин. – У меня молодая жена, поймите! У нас медовый месяц! Мы собирались на Сейшелы! Я в старости себе не прощу, что упустил такие великолепные дни!
Молодец, подумал Денис. Ему же лет семьдесят, не меньше. Что он называет старостью, сто пятьдесят?
Медовый месяц пришлось одобрить.
– Ну что ж, это неплохая мысль, – сказал Денис. – Сможете взять с собой моего человека?