– Обо мне вообще речь не идет, – возразил Грязнов. – Я в этом деле никак не фигурирую. Засудили одного парня, который явно достоин лучшей участи. Его адвокат на процессе лоханулся. Без подставы, думаю, не обошлось. Ну и посадили его, конечно. Сейчас он черт знает где и черт знает с кем. А я его знал, кстати. Хороший человек. Доктор. Кое в чем мне помог, между прочим... Что это за дрянь ты куришь? – спросил вдруг Грязнов.
Это было вполне в его духе – перемежать деловой разговор неожиданными вопросами и поворотами. В сущности, на этой своей особенности Вячеслав Иванович первоначально и сделал карьеру – в бытность муровским опером он так виртуозно допрашивал задержанных, что об этом еще лет двадцать назад ходили легенды.
– То же, что и всегда, – пожал плечами Турецкий. – «Мальборо».
– Вижу, ковбой. То же, да не совсем. «Мальборо лайт»?
– Ну.
– И на кой черт?
– Облегченные. Меньше никотина, меньше смолы. Больше здоровья.
– Я знаю, что такое «лайт»! Я спрашиваю, почему ты отказался от привычных?
– Пытаюсь бросить курить.
– Саня! – Грязнов посмотрел на приятеля с сожалением. – Так не бросают.
– А ты, конечно, знаешь, как бросают. – Турецкий кивнул на заполненную пепельницу со стороны Грязнова.
– Бросают – резко, – со значением сказал Грязнов, не реагируя на шпильку. – Я знаю немногих людей, у которых это получилось, и у всех – только так. Бац – и все!
– Понятно, – примирительно согласился Турецкий. – Ты зачем увел меня от темы, которую сам поднял? Я же тебя знаю. Что не так? Что он натворил, твой доктор? Зачем ты мне мозги пудришь?
Грязнов немного помолчал.
– Итак? – подмигнул Турецкий.
– Честно говоря, – вздохнул Грязнов, – ничего особенного он не натворил.
– Точно?
– Конечно.
– А конкретней можно?
– Конечно, можно! Тебе все можно. Он застрелил двоих человек. Один из них – сын главы городской администрации.
– Ты серьезно?!
– Да.
– Ничего себе!
– Все было в пределах допустимой самообороны, – заверил Грязнов.
– Конечно, – ухмыльнулся Турецкий. – Наши люди по-другому не действуют.
– Саня, не надо ерничать. Это очень серьезно. Тебя Гордеев послушает. Ты для него непререкаемый авторитет. Придумай что-нибудь.
– А что я смогу придумать?
– Самый главный аргумент такой: этот доктор – он как раз из Химок, понимаешь? Из этих самых Химок, будь они трижды неладны! Он там жил, он там работал, он там был уважаемым человеком. А Юрий Петрович у нас, ты сам говоришь, как раз провинциальный авторитет нарабатывает. В Химках. Так и дави на эту точку.