На стенах висели чучела обезьян, под потолком – видеопушка и… качели. А в отдельном закутке – уютная спальня. Одна стена была расписана иероглифами.
– Вы понимаете по-китайски? – спросил Гордеев, чтобы более непринужденно завязать беседу.
– Кажется, это вы понимаете по-китайски, – не без удивления сказал Артемьев. – Все, кто первый раз видит, почему-то сразу говорят про японскую письменность.
– Да я наобум сказал, – сознался Гордеев.
– Понятно. Я, конечно, знаю, что здесь написано, но сам по-китайски не говорю. Я к этому иначе отношусь. Иероглиф – и рисунок, и одновременно нечто большее. Любой рисунок имеет смысл. Однако у иероглифа он конкретный. В этом отношении противоположностью иероглифа является природа, смысл которой нам часто непонятен. А между природой и иероглифом простирается пространство, которое нам необходимо заполнить. В этом я вижу свою функцию как художника. Понимаете?
Гордеев кивнул, хотя, положа руку на сердце, мало что понял. Он кивнул на потолок:
– Интересно, а жильцы в курсе, кто под ними творит?
– Соседи здесь, конечно, нервные, – печально усмехнулся Артемьев, пуская клубы дыма, – курил он без передышки. – Чуть что – ко мне, говорят, что я виноват в том, что свет в доме отключили или горячую воду. Однажды на моей двери жирными буквами написали «Мазила». Тоже мне, обидели, называется! Но я ведь их вообще не беспокою, появляюсь здесь довольно-таки редко. Разве что барабаны…
– Вы хотите, чтобы я решал ваши коммунальные проблемы? – поинтересовался Гордеев.
– Что вы! – замахал руками художник. – Это так, к слову. Да и, наверное, уеду я отсюда все-таки. Для художника нужна мастерская как минимум двухуровневая и метров в шестьсот. Там должно быть место для складирования, съемки и, наконец, для того, чтобы нормально посмотреть на свою работу. Ведь искусство требует взгляда из пространства, правильно?
Гордеев пожал плечами:
– Вам видней. Хотя… ваш приятель Бомба купил вот себе домик в Финляндии.
Артемьев вздохнул:
– Ему – что? Музыку ведь не украдешь и не испортишь, верно? Но вообще это правильно, вот разберусь со всеми делами и куплю участок в Подмосковье, где-нибудь за Химками, чтобы от стариков своих недалеко. Построю там себе огромный ангар и буду жить и работать.
– Я слышал, Химки – славный городок, – заметил Гордеев. – Несмотря на название.