Между тем какая-то женщина, похожая на некую знаменитость, пройдя через зал, помахала рукой в их направлении. Артемьев помахал в ответ. Его улыбка стала кислой, едва женщина скрылась из виду.
– Обратите внимание, – сказал он, – силиконовая имплантация.
– Вот как? – удивился Гордеев. – А мне она показалась довольно плоской.
– Да не сиськи, – объяснил художник, – щеки. Это же… – И тут он назвал, видимо, достаточно известную в их кругу фамилию. – Разве вы не узнали? Она сделала эту дурацкую силиконовую вставку, чтобы казалось, будто у нее есть скулы. А все потому, что один мой знакомый скульптор, которому она позировала, брякнул ей, что у нее недостаточно фактурный профиль.
– Совсем люди с ума посходили, – резюмировал Гордеев.
– Да уж, – вздохнул художник.
Тут в зале наступило некоторое оживление. Оказалось, что Бомба, вдохновленный новой идеей, договорился с диск-жокеем и временно занял его место. Он остановил уже запущенную было пластинку и завыл дурным голосом:
Гордеев вздохнул и посмотрел на Артемьева.
– Что? – безо всякого выражения спросил художник.
– Какого черта вы меня сюда затащили? Мне, знаете ли, не двадцать лет, и меня вся эта галиматья совершенно не бодрит.
– Хотите меня уверить, что предпочли бы консерваторию?
– Хочу сказать, что с большим удовольствием отправился бы на боковую или просто выпил.
– Это никогда не поздно, – художник кивнул в сторону бара.
– Ладно, хватит уже с вас на сегодня.
– Относительно сумасшествия, – сказал Артемьев после паузы длиной в сигарету. – Это не шутка была.
– Вы о чем? – удивился Гордеев.
– Да все о том же. Я не псих.
– Я и не говорил, что вы псих.
– Но подумали, – настаивал Артемьев.
– Даже и не думал! – Гордеев уже устал защищаться.
– Правда?
– Правда.
– Понимаете, – сказал Артемьев после новой продолжительной паузы, – обо мне многие так думают, я знаю. Возможно, я даю для этого какие-то основания. Возможно, я слишком подозрителен. Но у меня были основания. В принципе, можно и к сорняку относиться с подозрением: каковы его истинные цели? Кто его послал в мой огород? Но в один прекрасный день вся шелуха отпадет, и мы узнаем его истинную природу. Правда, к тому времени сорняк прорастет повсюду и будет поздно. Сорняк, или то, что мы принимали за сорняк, будет диктовать нам условия. Понимаете, когда моя личная жизнь усложнилась и приобрела такой… драматический характер, беспокойства о сорняке отошли куда-то на задний план. Я понял, что величайшая боль приходит не с далекой планеты, а из глубины сердца… Альбина сказала, что я параноик, и исчезла, а потом моя мастерская была буквально разгромлена. Помню, прихожу я, открываю дверь и что вижу? Сплошной хаос: все – вдребезги, шкафы взломаны, ящики валяются по всему полу пустые, холсты порваны.