– Вы не желаете разобраться со мной?
– У тебя есть желание? – спросил майор капитана.
– Нет, – ответил тот, скользнув животным взглядом по решетке.
– И у меня не возникает, – констатировал майор.
– Мои документы в сумке, – попробовал пробиться Владимир, – ознакомьтесь, пожалуйста. И вообще, за что?
– Сидорчук, разберись. Что у тебя за бардак! – вдруг заорал капитан.
– Позвоните в Генпрокуратуру помощнику генерального прокурора генералу Турецкому.
– А китайский адмирал не подойдет? – съязвил майор.
– Зачем, сразу президенту американскому, – заржал капитан, удаляясь.
Поремский понял, что здесь какая-то клоака, и стал обдумывать план побега. Вошла старушка. Она начала спрашивать:
– Скажите, кому можно подать жалобу на участкового?
– А что такое? – заинтересовался сержант.
– Сначала заставил пускать в комнату постояльцев. Потом поселил там женщину. А теперь, говорит, ежели не пропишешь, житья не дам, – пожаловалась бедная старушка.
– Ну пиши все, что сказала, прямо при мне, – протягивая желтоватый лист бумаги и ручку, разрешил Сидорчук.
Бабуля исписала лист и тихонько поковыляла к выходу. Сержант тут же разорвал его на кусочки и бросил в урну.
– Ты что же, гад, делаешь? – спросил Поремский. – Морда уголовная!
Сержант подошел к решетке. Махнул рукой. Но Владимир оказался в недосягаемости. Тогда милиционер отпер дверь и вошел в камеру. Замахнувшись для удара, открылся. Поремский провел короткий резкий удар в корпус. Страж порядка рухнул под ноги. Владимир огляделся в поисках тряпки для кляпа. Кое-какими лохмотьями мог поделиться бомж. Однако Порем–ский, несмотря на сильнейшие побои и оскорбления, был не настолько ожесточен, чтобы затыкать рот живому человеку всяческой дрянью. Пришлось воспользоваться собственным галстуком сержанта. Затем он бросился к телефону. Хорошо, номер дежурного по прокуратуре остался в памяти. Набрал один раз, другой, третий. Наконец ответил бодрый голос:
Конец ознакомительного фрагмента.