А готовиться нужно: Америка — это вам не семечки лузгать.
Девочки шьют наряды. Долго думали и решили: копировать французскую
или немецкую моду не стоит, не в этом наша сила. Ещё на первом
курсе, помнится, листали в институтской библиотеке журнал «Корея».
Забавно восхваление любимого и уважаемого вождя, особенно если этот
вождь — не наш. Но фотографии юных девушек-военнослужащих
впечатлили. Лиса и Пантера захотели такое же. Только лучше. Ну, и в
самом деле: Ольга метр семьдесят пять, Надежда метр семьдесят три,
а кореянки едва ли сто пятьдесят. Важны не силуэты, важна идея.
Военный стиль — наше всё.
И с тех пор экспериментируют. Найти баланс: чтобы и не казённо,
и не опереточно. И красиво, и практично. И технологично тоже —
чтобы можно было шить швеям-аматёршам.
Получается интересно. Но девушки хотят лучше. Стараются. Рисуют,
стрекочут машинками, примеряют (поначалу вообще шьют из самого
простенького материала, даже марлю пробуют), уточняют. Идёт
процесс. Покажем Америке, на что способны.
Я тоже готовлюсь. Чесучовый костюм, два смокинга, шёлковые
рубашки. Фраки решил не брать. Не Европа, не оценят.
Физическая подготовка — само собой. Девочки пытаются научить
меня приемам самообороны. Ты, Чижик, поэтом можешь и не быть, но
три приема знать обязан. Отработать до автоматизма. Так, для грации
и пластики.
Отработал. На троечку. С минусом. Девочки изволили смеяться.
И, разумеется, благочестивые размышления. Их я решил заменить
церковными песнопениями. И песнопениями просто. Русские,
украинские, белорусские народные песни. Революционные тоже. В
течение получаса. На три голоса. А потом я немного играю сам.
Бетховен, Лист, Моцарт, Чайковский. По настроению.
Девочки к репетициям относятся с пониманием. Америка ведь. В
грязь лицом падать негоже. Пусть послушают.
А собственно шахматная подготовка состоит в анализе партий
Фишера, начиная с шестьдесят восьмого года. За пять лет Джеймс
Роберт превратился из сильного шахматиста в сильного невероятно.
Как? Почему? Этот секрет я и стараюсь разгадать. Вжиться в образ
Фишера. Прочувствовать его побуждения, желания. Понять, как он
мыслит. Смоделировать его в собственном сознании. То есть применить
к нему систему Станиславского.
И вскоре мне стало ясно, что гениальность гениальностью, но в
исландском матче со Спасским Фишер был очевидно готов к тем
дебютным построениям, который применял Спасский. То ли он сам
настолько прочувствовал Спасского, что мыслил, как Борис
Васильевич, то ли в команде нашего чемпиона была крыса. По
ощущениям — и то, и другое.