Правда, в последние дни намечалась перспектива банкротства.
Черт, как же раздражает! Так и хочется запустить тапком в бледнолицего слугу, одетого в светло-голубой камзол – ненавижу этот цвет! – но где я найду другого управляющего?!
Нет, нужно держать себя в руках. Я – хозяин, стратег! Нужно взять себя в руки и принять суровую действительность: к нам не прибывают на постой призраки. Вообще, от слова совсем!.. Нервная барышня на моем месте рухнула бы в обморок, но я-то мужчина.
Я только ругаюсь и срываю злость на слугах.
Поэтому третий день подряд Виллар приходит с отчетом с утра. Он понимает, что пока я не насытился, то бишь, не позавтракал, сил метать и орать у меня не будет.
- Шестой номер занят, мадам Грин всё еще изволит гостить у нас, - нарочито бодрым голосом заявляет он.
Будто не понимает, что я знаю. Я в курсе, что именно означает пребывание несравненной мадам Грин в шестом номере.
- В это время года она всегда в шестом номере. Ничего удивительного, что она осталась. Мадам не в своем уме, вот и не уехала вместе с другими, - устало отвечаю я. - Что опять же доказывает наличие заговора. Или черного сглаза, кровной мести – я еще не разобрался, но обязательно разберусь!.. И когда узнаю, чьи это происки, он пожалеет, что на свет родился!..
Я всё-таки запустил тапком, но в стену.
Виллар стоит, вытянувшись по струнке. Понимает, что меня не обведешь вокруг пальца.
Снова заныл зуб мудрости. В этот раз я не стал сдерживать гримасы отвращения, пусть Виллар понервничает.
Мда... Учитывая, что в моем теле давно уже ничто и нигде не болит, это признак печальной симптоматики.
- У меня есть предложение, господин. Одна маленькая идея - как нам привлечь постояльцев, - подает слабый голос управляющий.
- Говори! – я встаю и натягиваю черный камзол, застегиваю серебряные пуговицы.
Но слуга молчит. Он почтительно ждет, когда я полностью оденусь – в темные парчовые штаны и кожаные ботинки. Меня эта его деликатность нервирует, вижу в ней не нужное призраку достоинство.
Виллар намного старше меня, и периодически в нем просыпаются эти устаревшие чопорные манеры. Меня и это раздражает. Негоже слуге иметь достоинство господина. Иногда промелькивает мысль, что лучше бы он общался со мной по-панибратски, как Дювар.
Но Дювара отец оставил дома, и вернуть, тем более в отель, нельзя. Камердинер наказан, черт побери.