— Мы все, — поправил я ее с легкой
улыбкой.
— О нет. Некоторые уже рыцари, —
покачала головой Ольга. — Но и это уже достижение, у нас, по
крайней мере, появился шанс на нормальное обучение.
— Ага, и что теперь делать с этим
титулом? — поджав губы, спросила Брианна. — Вам хорошо, все с
даром, а у монсеньоров он и вовсе пробудился на экзамене. Теперь с
вас глаз не спустят. А мне-то что делать? Я едва прошла это
испытание.
— Верно. Очень на грани, — послышался
за моей спиной голос мрачного, словно грозовая туча, Эрдмана. — И
следующие полгода вас ждет только страдание и боль. Потому что все
вы сдадите на рыцарей. Или умрете, пытаясь это сделать.
— Возможно, но не сейчас, — улыбнулся
я, преграждая барону путь к остальной группе. — Мои одноклассники
устали и заслужили небольшой отдых, так что мы с вами с
удовольствием пообщаемся… ну, скажем, завтра утром.
— А, так вы праздновать собрались? —
хохотнув, пробасил Эрдман, его настроение находилось где-то ниже
плинтуса, и он явно собирался развлечься за наш счет, но меня
совершенно не интересовали его комплексы.
— Займите для меня место, я подойду
чуть позже, — сказал я, и все, кроме Виолы, поспешили к столовой.
Нинель остановилась в нескольких шагах от госпожи, но мне сейчас не
нужны были свидетели. — Монсеньора, оставьте столь неприятную
обязанность для вашего рыцаря и насладитесь пиршеством. Я вскоре
подойду.
— Спасибо, сэр Лансер, — сказала
Виолетта, и я заметил, как ее щеки вспыхнули. Похоже, ей нравится
это обращение от моего лица.
— Я вас не отпускал, — пробасил
Эрдман, быстро багровея.
— До завтра, дядюшка! — гордо
вздернув носик, сказала Виола и прошла мимо Нинель, поклонившейся
преподавателю, прежде чем уйти. Несколько секунд, и мы остались в
коридоре вдвоем. Редкие студенты, шедшие по тому же переходу,
завидев нависшего надо мной барона, едва сдерживающего ярость,
спешили сменить маршрут и уйти другими путями.
— Итак, у нас возникли некоторые
разногласия, — спокойно произнес я.
— Ты берешь на себя слишком много,
сопляк, — прорычал Эрдман. — Унижаешь меня перед учениками…
— Я? — спросил я таким тоном, что
слова застряли у барона в горле.
— Ты… — начал было преподаватель, не
сдержавшись, он выпустил огненную ауру и забытый кем-то на полу
листок бумаги тут же начал сворачиваться в трубочку. Я же, уже
сталкивавшийся с этим проявлением гнева Эрдмана, лишь воссоздал
водяную структуру вокруг. Зря, тонкая пленка тут же испарилась под
напором последнего феникса.