Понятно, что я и так великолепен.
Там, где Виолетта выкладывалась на полную, создавая стрелу и
посылая ее в цель, я мог одним росчерком кисти отбить или развеять
снаряд встречной волной. Мне не было нужды ни в луке, ни в другом
посреднике — я манипулировал ветром напрямую. Да я, даже не
материализуя кинжал, могу творить иллюзии, чем постоянно и
занимаюсь, но хотел-то я грубой силы.
Все это навевало на грустные мысли о
том, что все заработанные средства придется спустить на улучшение
навыка. Вот только стоило напомнить об уроках барону, как Эрдман
вновь завел шарманку про возвышение оружия и тренировку
собственного тела. Но тут возникала маленькая проблема. Какое
оружие мне возвышать? Кинжал Локи? Это даже звучит смешно. А от
моего тела сила заклятий вряд ли изменится. Или таки да? Почему не
проверить?
Отбросив сомнения, я перестал
экспериментировать с ветром и, перехватив «кинжал», обрушил на
манекен целый град ударов. Да так, что через несколько минут он
представлял собой потрескавшееся со всех сторон бревно, из которого
торчали поломанные палки рук. А вместо нарисованного лица была
только облупившаяся краска.
— Сэр Лансер, с вами все в порядке? —
спросил подошедший Эрдман, когда я стоял, восстанавливая сбившееся
дыхание. Вначале я хотел послать старика, но тут понял, что он
спрашивает совершенно серьезно, без привычной издевки и сарказма.
Да и остальные ученики посматривали с опаской.
— Я просто понял, что теперь госпожа
Виолетта может быть моей защитницей, а не наоборот, — ответил я,
бросив стальную палку, вошедшую на несколько сантиметров в рыхлую
землю и оставшуюся торчать. — И теперь пытаюсь понять, как мне
преодолеть разницу.
— Никак, — покровительственно
улыбнулся Эрдман. — Ее светлость — уникум! Сами боги одарили ее,
признали родственную душу, позволив возвыситься и стать настоящей
одаренной. Такое происходит раз в десять-пятнадцать лет. Теперь она
гений, сроднившийся со своей стихией. Словно первая одаренная, она
может применять свои способности без подпорок. Уверен, в следующие
года два-три она с легкостью достигнет титула боевого барона, а то
и меня за пояс сумеет заткнуть.
Старик с такой гордостью говорил о
произошедшем, будто сам за руку подвел герцогиню к алтарю, и там
боги подарили ей поцелуй избранности. Мне аж в лицо ему плюнуть
захотелось. Но только на мгновение, пока я не осознал, что это во
мне говорит зависть. Да, мне в тысячу раз легче бы стало, приобрети
я силы, а она получи отголосок, как у меня. Но это не меняло
ситуации. У меня есть новый дар, и его надо развивать.