От местных девушек, после знакомства
с Елизаветой и общими нравами, я ожидал чего угодно. Вплоть до
разыгрывания жертвы ради разжигания к себе интереса, но это был не
тот случай. Зажатая в углу девушка была почти ребенком, лет
пятнадцати, не больше, окружили же ее бугаи лет двадцати.
— Эй, макаки! — окрикнул я их,
дождавшись, когда первый спустит штаны. Драться, когда у тебя пояс
под коленками, нереально.
— Че?! — с вызовом обернулся самый
здоровый и тут же получил окованным носком ботинка по висящим
яйцам. Его приятель, наклонившийся, чтобы подобрать собственные
штаны, удачно напоролся на подставленное колено, а третий,
сообразивший, что два старших товарища уже валяются на полу,
попытался сбежать.
Трусов я искренне презирал, так что
ему досталось не меньше. В одно движение оказавшись рядом, я
обрушил на его затылок рукоять кинжала, после чего последний из
неудачников рухнул на пол с окровавленной головой. Жить будут все,
но приятно никому не будет. Сотрясение головного мозга, сломанный
нос и кхм…
— Ты сдохнешь, тварь! Я тебя из-под
земли достану! — взревел, держась за причинное место, сказал
главарь. Между пальцами его текла кровь.
— Я не понял, ты мне сейчас угрожать
вздумал? — удивленно спросил я, присев радом. — Уверен?
— Я сын самого графа Близардского!
Ричард… — договорить он не успел. Обычно я не бью лежачих, но таких
мудаков надо останавливать на взлете, чтобы у них даже мыслей не
было приходить снова или собирать толпу.
— Ты правша или левша? — спокойно
спросил я, затем вспомнил, какой рукой парень пытался ударить, и,
перехватив его под правый локоть, выломал плечевой сустав. Воя было
в три раза больше, чем после попадания по яйцам, но это только
начало. Выдернув запястье, я наступил на ладонь пяткой ботинка,
ломая тонкие кости пальцев.
— Даже если найдется лекарь, который
восстановит руку, ты никогда не сможешь ею нормально пользоваться.
Даже ложку сам удержать не сумеешь, не то что меч, пистолет или
шпагу. А если я увижу тебя возле моих друзей, лишишься и второй
руки. И до конца своих дней будешь ссущимся в штаны безруким
инвалидом. Надеюсь, это понятно? — спросил я, поднимая его за
волосы, от боли неудавшийся насильник только выл, но мне этого было
достаточно. Страх беспомощности у многих людей куда сильнее боязни
смерти. Напоследок я как следует приложил дурака лицом о каменный
пол, ломая нос и отправляя в дивный мир забвения.