— Пока нет, но не хочу ограничивать
такую возможность, — улыбнулся я в ответ, хотя на самом деле сейчас
было совершенно не до девушек. Просто не хотел, чтобы меня
отвлекали во время создания структуры иллюзий. Сейчас моих сил едва
хватало для кратковременных визуальных эффектов. Но настоящая
иллюзия не имеет никаких ограничений, ведь является настоящей не
только с точки зрения внешнего вида, но и реальной
действительности. А от такого уровня я пока был максимально
далек.
— Я пойду. У меня еще… до завтра! —
смущаясь, помахала нам Виола, убежав, как только мы достигли
первого этажа, где количество девушек вновь было в десять раз
больше, чем парней. Пройдя по небольшому ответвлению, мы оказались
в хорошо освещенной новой постройке, которая возвышалась над
остальным старинным городом и почти сравнялась со стенами замка. Но
стоило войти в дом, как меня всего передернуло.
— Ах, день-день-деньжата-денежки,
слаще пряника, милее девушки, — тихо себе под нос пел мужчина лет
восьмидесяти, прошедший мимо нас. Я понятия не имел, кто это, видел
его в первый раз в жизни. Но чувствовал — у него есть что-то мое.
Родное. Больше того, не мое, часть меня!
— Вы что-то хотели, господа студенты?
— спросил дед, обернувшись к нам и взглянув с высоты возраста и
положения. Судя по его дорогому бархатному наряду, белым конторским
рукавам поверх пиджака и толстенной книге под мышкой, передо мной
стоял классический клерк, не в новомодном, а в изначальном
смысле.
— Никак нет, господин казначей,
просто мимо проходили, — коротко сказал Олег, дергая меня за рукав.
— Мой товарищ просто первый день в академии, ему заселиться
нужно.
— В таком случае вам к Брониславе
Энтговне, — поправив круглые очки, сказал казначей, и мы,
откланявшись, пошли дальше. Оглянувшись, я понял, что он как ни в
чем не бывало идет своей дорогой, напевая все ту же мелодию. —
Деньги, деньги, деньги — рублики, фунты, стерлинги да тугрики…
— Ты чего столбом встал? — спросил
меня шепотом Олег.
— Да так, показалось, старого
знакомого встретил, — пробормотал я, пытаясь понять такую реакцию.
И свою, и казначея. Он меня, естественно, не узнал, но и ничего
другого не почувствовал. А мне хватило пары секунд рядом, чтобы
прочно ощущать, где он находится. Еще бы, кажется, я нашел кусочек
своей раздробленной воскрешением души. Осталось понять, как его
безболезненно забрать.