Похоже, Бельфеддора начала забавлять эта бессмысленная возня. Вложив мечи в ножны за спиной, он спокойно принимал удары жалкого противника. Снова и снова глухонемой раб бросался на грозное существо, разбивая кулаки в кровь о броню доспехов, но всякий раз оказывался поверженным.
Он тяжело дышал и уже едва держался на ногах, но все еще был полон решимости. Бельфеддор приблизился, с явным интересом ожидая продолжения забавы. В этот момент взгляд раба упал на бронзовый клинок, оброненный одним из погибших стражников Ксеттоса. Меч лежал на толстом корневище, его острие торчало вверх. Глухонемой понимал – схватись он за оружие, и гибель будет уже неминуема: Бельфеддор шутя разорвет его на части голыми руками. Но ему уже нечего было терять. Раб никогда не держал в руках оружия, тем не менее, на память вдруг пришел один трюк, увиденный им еще в детстве, во время поединка чести двух благородных ногарских воинов. И раб решился.
Он ударил босой пяткой по концу клинка так, что меч взлетел в воздух. Подпрыгнув, раб схватился за рукоять меча и, развернувшись в прыжке, нанес удар.
На мгновение Бельфеддор замешкался, он попросту не ожидал такой прыти от убогого калеки. Эта заминка стоила хозяину подземелья жизни. Бронзовый клинок с хрустом тяжело врубился в жесткую плоть демона и в следующий миг голова Бельфеддора скатилась с плеч. Однако тело его еще некоторое время стояло на ногах. Бельфеддор даже потянулся к оружию, его ладони сомкнулись на костяных рукоятях мечей, украшенных врезанными в них золотыми кольцами.
Глухонемой отступил, выронив клинок. Тяжело дыша, он со страхом смотрел на обезглавленное тело демона, не зная, чего ожидать от загадочного хозяина подземелья. Но Бельфеддор так и не обнажил оружия. По-прежнему держась за рукояти мечей, он повалился навзничь и рухнул на пол так, что содрогнулись плиты, а по ковру мха пробежала волна.
Потеряв остатки сил, глухонемой упал на колени и, скрючившись, уткнулся лицом в сырой мох. Сейчас он сам был близок к тому, чтобы умереть от полного изнеможения.
Вдруг он услышал голос:
«Человек!»
Раб вздрогнул. С трудом подняв голову, он огляделся. Костер, разложенный слугами Ксеттоса, горел еле-еле и нещадно чадил, но все же света было достаточно, чтобы понять, что рядом никого нет. Вокруг лежали только мертвые тела. Между тем зов повторился: