- Ладно, - хмыкнул я, - Полезайте в телеги. А заодно, по дороге,
расскажете, что ж у вас тут за нечисть такая завелась. И самое
главное: кто за её голову готов заплатить.
- Так вот, добрый господин, повадилось это чудишше по ночам у
нас в городке шастать. Его уж и так пытались изловить, и этак.
Ловушку ставили, засаду делали – ничего не помогло. Ушла собака, из
капкана то. Погнула железо толщиной… - мужик замялся, пытаясь
придумать с чем бы сравнить, а потом чуть ли не в лицо сунул мне
свой указательный палец, - С мой палец во. А когда городская стража
засаду на него организовало, так эта бестия целый отряд солдат
раскидало. Десять человек. Кому голову оторвало, кому шею сломало,
кого о стену швырнуло. Выжил только один: Мика десятник. Так он
такие страсти потом рассказывал. Мол, и огнём оно дышало, и
могильным холодом от него веяло и рога в два локтя длиной, а когти
такие, что добрую сталь рвут.
- Понятно, - оборвал его тираду Бернард, - Говоря простыми
словами, никто это ваше чудище вживую не видел. Зато напридумывать
успели уже с три короба, и ещё на коробок останется.
- Не, - задумчиво протянул мужик, назвавшийся Янеком, - Я Мику
знаю. Он честный мужик, врать не станет. Разве что приукрасит, но
только ради того, чтоб ему налили.
Мужик замолчал, уставившись на ленту извилистой дороги,
пролегавшую между полей. Солнце уже коснулось своим краем далекой
полосы тёмного леса, и начало медленно тонуть в нём, разливая по
небу тёплый оранжевый свет. Приближалось время, когда на землю
опустится тяжелая хмарь серых сумерек. Время, когда здешняя бестия
выходит на ночную охоту.
Вдалеке уже виднелись первые одинокие домики предместий, за
которыми возвышалась стена деревянного частокола. Мужики, которых
мы подобрали на тракте начали заметно нервничать. Они тихо о чем-то
переговаривались и то и дело поглядывали в мою сторону, явно не
зная как начать разговор.
- Добрый господин, - наконец начал Янек, - Может, вы скажете
своим бойцам, чтоб подхлестнули лошадей. Мужики нервничают. Боятся,
что не успеем мы, значится, до комендантского часу то. А, ежели
так, то стража закроет ворота и не пустит нас в новый город.
- Эй, Освальд! Давай потарапливайся, если на улице ночевать не
хочешь, - крикнул я, чуть привстав на козлах.
- Если и у этой телеги ось сломается, мы все будем ночевать на
улице, - отозвался тот, но лошадь всё-таки подстегнул.