Возмущение народа было столь масштабным, что в 1752 году, идя навстречу массовым пожеланиям трудящихся, британское правительство отменило «Спиртовой закон». Алкоголизм, превратившийся в хроническую болезнь пролетариата, стал восприниматься как неизбежное зло. Снова расцвели таверны с дешевым джином. «Голландская водка», как и раньше, стала символом отчаяния и безысходности.
Джин, как это ни странно, сыграл далеко не последнюю роль в теории разделения всех людей на «лучших» и «худших». В 1756 году некий английский мыслитель Джеймс Эшер впервые представил свету идею «богоизбранности аристократии», которую сам Господь наставил повелевать «скотским племенем» простолюдинов. Приверженность к джину, по его мнению, была изначально связана с низким происхождением и свидетельствовала против любой возможности изменить положение к лучшему.
Как пример он приводил не имевший успеха закон 1729 года, о котором мы уже говорили. «Разве могут называться людьми существа, – писал он, – высшая цель которых превратиться добровольно в свиней? Порождая подобных себе, они уже не смыслят своего существования без этого пойла дьявола». Ему в один голос вторили газеты – от «желтых» бульварных до уважаемых изданий, подводивших научную базу под массовое употребление джина. Недальновидный философ никак не мог предугадать, что сравнительно скоро судьба «голландской водки» переменится.
В конце XVIII века предприниматели наконец взялись за джин всерьез. Для нас остается загадкой истории, что послужило причиной такой неожиданной перемены в пользу «плебейского» напитка. Не прошло и десяти лет, как фирмы-производители вин начали настоящую войну за монополию производства джина.
Резкое улучшение качества напитка привело к расширению рынка сбыта за счет представителей среднего и высшего класса. Те, кто на протяжении веков относился к джину исключительно негативно, открывали для себя этот напиток, потихоньку берущий реванш за прежнее неприятие. В XIX веке отношение к джину в обществе было уже совершенно другое. Джин перестал вызывать стойкую ассоциацию с обреченностью и нищетой.
В середине прошлого столетия можжевеловую настойку подавали в джентльменских клубах по всей Великобритании, оценив ее вкус, а также великолепные тонизирующие и лечебные свойства. Джин превратился в любимый напиток элиты, с многочисленными марками, разнообразием «букетов» на любой вкус и соответствующей ценой, сделавшей его недоступным простым смертным. Строгий этикет Великобритании сделал джин напитком исключительно мужским. Обычно его подавали в послеобеденное время, когда джентльмены собирались в каминной зале для обсуждения финансовых дел и политики. Дорогой джин и дорогие сигары – вот классическая картина высшего света Соединенного Королевства XIX века.