В сортире было чисто, пахло хлоркой и какой-то травой, пара пучков которой висела на боковой стене.
Между тыльной стеной (забором) и крышей зияла жирная щель, в которую запросто можно было просунуть руку.
Щель вызвала у меня мощный прилив теплых чувств, но вредные громилы испортили светлый сортирный праздник – не дали, сволочи, закрыть дверь. Отошли метров на пять и, скрестив руки на груди, принялись наблюдать за мной.
С минуту посидев со спущенными штанами, я покраснел от злобы, как пожарная машина, весь надулся и заявил скорбным голосом:
– Мужики – не получается. Нет привычки. Понимаете?! Даже в камере очко от людей отгораживают…
– Да брось ты! – рукосуй весело хмыкнул. – Если в натуре приспичит – и в зале суда сходишь, прямо на приговоре.
– Не могу, мужики… – печаль в моем голосе была искренней и берущей за душу (если тут было за что брать). – Не дадите закрыть – буду терпеть до последнего. А грузины начнут прессовать – обхезаюсь к е… маме. Они вам что, заплатили, чтобы вы меня на позор выставили?!
Громилы переглянулись, пожали плечами…
– Ладно, закрывай, – разрешил рукосуй. – Только давай так: ты говори что-нибудь.
– Спасибо, – я, не дожидаясь повторного приглашения, тотчас же затворил дверь. – А зачем говорить? Я что, по-вашему, в очко могу нырнуть?! Оно ж узкое!
– Хых… Все равно – говори. Так спокойнее.
– А что говорить?
– Да что хочешь. Ну – стишок расскажи.
– Стишок?!
– Да.
– Ладно, сейчас… – Я достал первый шарик, примерился и аккуратно бросил его на улицу через щель под потолком. С той стороны забора послышался едва различимый глуховатый шлепок. Есть контакт!
– Ты че примолк? Рассказывай давай!
– Одну минуту – я тут маленько занят…
– А ты в перерывах, когда дуешься и воздух стравливаешь. Давай не молчи!
– Светит месяц в вышине…
– Так…
Я изменил угол броска и послал второй шарик по более крутой траектории. На этот раз шлепок прозвучал метрах в пяти левее. Близко! Надо кидать с большим разбросом…
– Свежий запах сена.
– Это что, в деревне, что ли?
– Точно – в ней самой…
– Дальше.
Я бросил последний шарик, прислушался – вроде бы попал хорошо, метрах в десяти правее первого – и с чувством исполненного долга присел обслужить организм.
– Че ты там опять затих?! Дальше давай!
– Бьют кого-то в тишине…
– Хых!
– Головой об стену.
– Ни х… себе, стишок! А дальше?