Йоан понял всё сам, как и то, что в северном климате жениху придётся туго. Тот умудрился простудиться в первый же день пути, когда они ещё и черту не пересекли. За ужином Йоан рассказал об этом остальным, а на утро следующего дня к ним в повозку пришёл Завар. В руках он нёс гору шкур – дорогих песцов и лис. Ни слова не говоря, он принялся наматывать их на плечи неудачливому жениху. Йоан на него не смотрел. Тогда, закончив своё дело, Завар повернулся к пятому лицом и ткнул пальцем в Кая.
- Я делаю это для тебя, не для него, - проговорил он. – Ничего не хочешь мне сказать?
- Спасибо, - буркнул Йоан, но так на него и не посмотрел.
На третий день Фрее надоело ждать. Божественная сила уже наполнила её тело до краёв, и она решила, что лучше потратить немного на змея, чем ждать неделями, пока тот вылечится сам.
Кай спал, когда она подошла к его повозке и положила руку на лоб. Фрее не хотелось ничего объяснять, не хотелось, чтобы потом он стал рассказывать остальным мужьям, что Посвящённая тратила на него силу, чтобы Сигвар беспокоился, а остальные начали ревновать.
На утро она сделала открытие, имевшее малое отношение к жениху: оказалось, что половина зерна, подаренного змеями, сгнило. Фрея только выругалась, не вкладывая в свои проклятья и толики той силы, которую могла, и приказала пройтись по окрестным деревням, собрать провиант в поход. Пока всё складывалось в самый раз, так, как было нужно: дня покоя должно было хватить, чтобы Кай окончательно пришёл в себя. Она попросила служанку отыскать пещеру потеплей и подготовить всё, чтобы вечером провести брачный ритуал.
Незадолго до того, как на лагерь опустилась темнота, к Каю подошла пожилая женщина. Он никогда не видел таких морщинистых лиц у леди-змей. Голова и плечи женщины были закутаны в плотный шерстяной платок. С полминуты она разглядывала Кая, кутавшегося в подаренные Заваром меха, а потом склонила голову на бок и сказала:
- Госпожа вызывает тебя к себе.
Было видно, что слова змеиного языка даются ей с трудом. И она присовокупила к ним ещё что-то на другом, незнакомом Каю наречии, но по презрению в её голосе змей без труда догадался, что она насмехается над ним.
Он сжался ещё сильней, но противиться воле госпожи не решился. Пока Кай спускал ноги с повозки, сердце забилось сильней: каким бы ни было его будущее в новой семье, не оставалось сомнений, что оно решится сейчас. И по крайней мере, если северянка вызывает его к себе, может быть, она даст ему шанс?