Кай изо всех сил заставлял себя не думать о том, кто делает это с ним. Для него не существовало в эти секунды ничего кроме голубых, внимательных глаз госпожи. Он тонул в них, терялся и не желал искать пути назад.
Тело разрывала боль, но ничего не имело значения, кроме света этих глаз.
Руки исчезли и тело Кая освободилось от тяжкой ноши. Он вздохнул с облегчением, но понял, что поторопился.
Теперь руки на его бёдрах были другими. Первые – мягкие и осторожные, только придерживали и отвлекались от мощных медленных движений, не давая ногам разъехаться, а Каю – упасть лицом в пол.
Новые руки были уверенными и сильными. В них не чувствовалось жалости, но на мгновение Кая посетила мысль, что эти руки никогда не позволят причинить вреда тому, что им принадлежит.
Толчки тоже сменили ритм. Они стали рваными и мощными, и Каю показалось, что этот мужчина хочет причинить ему боль. В его движениях чувствовалась злость. Но всё закончилось так быстро, что Кай едва успел опомниться и пожалел, что больше не в праве глядеть в чарующе прекрасные глаза своей госпожи.
- Слава Богине! – Фрея встала в полный рост и потрясающая искренность прозвучала в её словах. – Всех жду у себя в шатре. Наконец-то, можно и попировать!
Пир Каю запомнился плохо. Хоть умом он и понимал, что отделался куда легче, чем мог бы, между бёдер всё равно саднило от вторжения двух крупных мужчин. Смотреть в глаза всем шестерым было невыносимо, даже на Йона, к чьему обществу он почти привык, Кай старался не смотреть.
Едва улучив момент, когда на него перестали обращать внимание, Кай змейкой стёк в траву и выскользнул из шатра. Он понятия не имел, куда хочет отправиться. Спать в телеге, на виду у всего войска, не хотелось. Кая не оставляла мысль, что и воины, стоявшие снаружи, и старая служанка, знали, что будут делать с ним в пещере. И что теперь весь лагерь обсуждает это между собой.
Кай был не далёк от истины. Старшинство мужей не обнародовалось публично, но сразу после обряда его порядок начинали угадывать в поведении мужей. Каждый хотел знать, кто и над кем властвует сейчас в семье. Вот только в отношении никто и ни о чём особо не гадал – никто в лагере не сомневался, что место новенького в Иерархии предрешено.
Кай полз по земле куда глаза глядят, надеясь только забраться так далеко во тьму, чтобы никто не сумел его разглядеть. И только когда оказался в лесу, в голову ему пришла шокирующая мысль: побег. Да он ведь мог попросту сбежать! С самого первого дня в обозе его никто толком не охранял, но Каю и некуда было податься. Вернуться домой он не мог. Теперь же перспективы жизни в новом доме казались ему такими ужасными, что лучше было бы умереть одному в пустошах кожнаров. «Шайханат», - подумал он. «Отправлюсь в шайханат! Пишут же в сказказ, что там мужчины живут свободно и даже держат собственные гаремы!»