Никто даже не зевнул.
Зевок сочли бы кощунственным и поколотили соню.
Настало лето.
Каждое свидание начиналось на стройке.
Каюков убивал сразу двух зайцев. Проходил институтскую практику. Во-вторых, нравилась строить для людей. Просто так. Просто с любимой девушкой.
По осени он пригласил Алю к себе.
Серебрились окна.
Они сидели на подоконнике.
– Ого! – удивилась Аля. – У вас сад, и ты молчал?
– У Софьи Даниловны.
– А ты разве здесь никто?
Она взяла его за руку и потащила к яблоне, щебеча:
– Я так люблю свежие яблоки!
Каюков упирался.
Подкараулит Софа – пиши заявление завраем, чтоб принял в подведомственный ему союз небожителей. В институте тарарам поднимет!
Алины пальцы юркнули меж ветвей. В руках – крупнющее яблоко.
Повертела. Подула. Откусила.
– Кусай! – подала яблоко на вытянутых пальчиках.
Он добросовестно откусил.
Так, наверное, лишились рая, почтенные дочери Евы и сыны Адама, наши небезызвестные предки.
Однако надо что-то придумать. У Софы, может быть, записано, где какое яблоко висит.
– Эврика! – выпалил Каюков. – Рви!
– Это похоже на воровство. Разве не хватит одного?
Каюков сунул в карман четыре яблока – и из сада.
Разыскал свою старую рубашку, отполосовал пять лоскутков, завязал в каждый по десять копеек и повесил на ветви, где были плоды.
Эффект – неописуемый.
Наутро, заметив пропажу, Софа застонала. Присмотрелась – недоверчиво сняла один узелок. Развязала – быстренько сорвала остальные, спрятала под передник:
– Так и на рынок не надо носить, – пересчитала мелочь. – Только бы пса у Бухтияровых на ночь выкляньчить.
Она догадалась по лоскуткам о ночном покупателе.
Каюков переправил студенческие пожитки на новую квартиру.
Перед Рождеством Аля показала ключ:
– Сегодня тот дом распределяли! В штабе кооператива говорят: «Десять комнат свободных. Одна – ваша» – «Зачем? Я ж одна!» – «Век одной не будете; Да вы работали с первого дня до последнего». Не отбилась. Нет у меня настойчивости. Что с комнатой делать? Ну, давай думать!
Думали…
Думали…
Сыграли свадьбу.
1962