– Трещина исчезла, – невпопад выдал своё наблюдение волокун.
– Видите, господин! Он хороший!
Волокун безумного энтузиазма не разделял, вновь придержал Януша за воротник.
– То есть ты знал? – спросил он своим фирменным злобным тоном.
Радужноволосый чудик закивал:
– Котёл хороший, с бедой поможет!
Хм?
Бред бредом, но ведь здравое зерно в его бухтении есть. Неужели парень не может говорить внятно? Упоминание беды мне вот совсем не нравится…
– Януш, что ты сделал?
Да, да! Я тоже хочу знать. Януш, что ты сделал?
Чудик надул щёки, посмотрел на волокона исподлобья как на мучителя:
– Был котёл простой, а стал ручной.
Да неужели? А дрессированным котелком я не стала, нет? Котелок, к ноге! Котелок, варить! Я трепыхнулась сильнее
– Януш, повтори мне, что ты делал, чтобы простой котелок стал хорошим? – с удивительным терпением повторил волокун.
Мальчик обхватил себя руками, опустил голову и вместо ответа принялся раскачиваться из стороны в сторону, повторяя и повторяя «стал хорошим». Волокун некоторое время наблюдал за парнем, потом махнул рукой и велел идти завтракать, а заодно передать кухарке, что сам он тоже скоро подойдёт.
– Он хороший! – убеждённо выдал Януш и убрёл, время от времени оглядываясь.
Волокун дождался, пока мальчик скроется, и не придумал ничего лучше, чем поволочь меня из холла на лестницу в подвал, из которого я с таким трудом выползла! Вот не зря я его волокун зову. Хорошо хоть скидывать не стал, а поставил на краю лестницы, шумно выдохнул, и ругаясь, потащил меня вниз, крепко держа, чтобы я не покатилась под действием силы тяжести.
Я попыталась трепыхнуться. До меня окончательно дошло, что я не бессловесна. Пусть говорить я не могу, зато общаться жестами – очень даже. Своеобразными жестами. Поворот по часовой стрелке, против часовой, дребезжание на месте… Волокун насторожился, но мой зашифрованный «привет» не распознал и продолжил стаскивать меня вниз.
Сопротивляться было глупо. Бунты сначала подавляют, потом разбираются, что к чему. Лучше вести себя цивилизованно и вхолостую не брыкаться. Чудик – вот кто мой шанс, он достаточно псих, чтобы не только разговаривать с вещью, но и ждать ответа. Придётся потерпеть…
Ничего плохого волокун мне не сделал, всего-то затащил в тёмную каморку через две двери от кладовки. Серый с фиолетовыми прожилками ноздреватый камень, и больше ничего в помещении не было. Даже каменных полок. Настоящее узилище. А ещё точнее – карцер. Называется, защитила мальчишку от ложных обвинений в покушении. Я, конечно, слышала, что добро наказуемо, но раньше жизнь не спешила подтверждать расхожую фразу.