Отец с детства натаскивал меня на сопротивляемость к любым внешним воздействиям, и сейчас, к моим двадцати девяти годам, я почти автоматом ставлю дополнительную стену на разум, стоит невидимым щупальцам отца исподтишка потянуться ко мне.
Но не в этот раз.
Отец ещё раз окидывает взглядом меня всего, его зрачки слегка расширяются, показывая обращение к дару, и вот я стою здесь один, не считая отмершего Сайрена и ухмыляющегося Мирена.
Хотел бы я, чтобы мне всё это привиделось...
- Что, хм... - начинаю нашу беседу я.
Ну что, узнать о прерванных переговорах, брошенных делах, всеобщей тревоге по королевству, о выдернутых кого, гм, откуда, представителях сильнейших родов и их грядущей горячей благодарности мне за это, было, в общем, предсказуемо…
Когда, наконец, мы остаёмся только с Сайреном и Миреном и друзья узнают о том, что всему этому предшествовало, не обо всём, хм, понятно, узнают, они, к моему безмерному удивлению, не осыпают меня подколками и шуточками в нашем стиле, напротив, я вижу облегчение на их лицах.
Они, оказывается, давно задаются вопросом, что со мной творится и предполагали вещи гораздо более худшие.
С отцом я разберусь, с представителями древних родов тоже, тем более два из них сейчас передо мной и тоже ломают голову над задачкой гораздо более трудной. Как найти иголку в стоге сена, как найти одну-единственную девушку в огромном королевстве, даже если она своей красотой заслоняет луну и солнце, вместе взятые?
Я начинаю вспоминать все детали того места, где я увидел девушку. Во время нашего... разговора я видел только её, но сейчас память услужливо предоставила мне картину дерева, в пещерке корней которого расположилась моя прелесть.
Дерево как дерево, ничего особенного, таких биллионы в нашем королевстве и не только. Это незначимая деталь.
- Не скажии, брат, - тянет следивший за моими рассуждениями вслух Сайрен, - не каждой девушке деревья раскрывают свои объятия и предоставляют убежище в виде прикорневых пещер, далеко не каждой.
- В смысле? - не понимаю я.
- Моя прабабка была лесной феей. Так вот, она дружила с деревьями, разговаривала с ними, они даже показывали ей картины всего, что она хотела видеть. И да, она славилась особенной красотой, лучше луны и солнца, как ты изволил выразиться.
- Но, брат, ты употребил слово "славилась", то есть твоя прабабка была известной, а девушка Этона, гм, никому, кроме самого Этона, неизвестна, - вставил Мирен.