– Понимаете, Любовь Дмитриевна, – протягивает Кирилл, вытягиваясь на сиденье, – после вашей небольшой капитуляции вся моя боевая техника направлена лишь в вашу сторону. И я боюсь, что в любой момент может рвануть.
– Чё? – Я поворачиваю голову в его сторону, пытаясь понять, что за чушь он городит.
– Говорю, после нашего безумного секса у меня вечно стоит на тебя, и я не знаю, что с этим делать.
Хоть голос Царева и звучит негромко, но я все равно в панике оглядываюсь по сторонам, чтобы удостовериться, что больше никто этого не слышал. Все кажутся спокойными и занятыми своими делами, поэтому я выдыхаю, склоняюсь ближе к уху Кира и яростно шепчу:
– Послушай меня: забудь обо всем, что было в ту ночь. Это больше не повторится. Никогда. Уяснил? Я была пьяна, расстроена и не в себе. Ты просто попался под руку, и я решила использовать тебя.
Частично это правда. Очень поверхностная правда.
– А утро? Его можно не забывать? Боже, твоя оттопыренная попка в душе...
– Заткись же, ради бога!
– Ты смущаешься?
– Что? Нет.
– Святые собачьи какашки, да ты и в самом деле смущаешься! Вон как покраснела. Ты что, с бывшим трахалась только в темноте? Никогда не видела сексуального агрессивного мужчину, который бы хоро...
– Заткнись. – Я закрываю его рот рукой и смотрю в его глаза угрожающим взглядом. – Ты знаешь значение слова "субординация"?– спрашиваю строгим голосом. Царев что-то бубнит, но из-за моей ладони, крепко сжимающей его губы, ничего не разобрать. – Кивни, если знаешь.
Кир машет головой как послушный болванчик, а я продолжаю свои наставления:
– Тогда соблюдай, пожалуйста, субординацию. Никаких фривольностей, пошлых намеков и воспоминаний о той ночи. И об утреннем душе тоже. Иначе я тебя уничтожу, уяснил?
Кир обвивает мое запястье своими пальцами и отводит мою руку в сторону.
– Боже, ты так прекрасна в гневе, только посмотри, что ты делаешь со мной, женщина, – он насмехается надо мной, по голосу и взгляду понятно, что это так и есть. Но вот твердость под моей ладонью, которой он заставляет накрыть свой пах, самая что ни на есть настоящая.
Я сглатываю подступивший к горлу ком, выдергиваю свою руку и отворачиваюсь к окну. С его стороны слышится довольный смешок, а я жалею, что Кира нельзя вытолкать на ходу из автобуса. Тогда бы все вокруг выдохнули от облегчения.