Четыре дня назад.
Четыре дня назад, за двое суток до внезапной кончины, дед изменил завещание.
Совпадение? Или же Любочка решила отделаться от Островского-старшего, чтобы иметь доступ к миллионам компании? Что, если у нее есть подельники? Парень, любовник, гражданский муж? Конкуренты?
Дышать становится тяжело, я расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, но это ни капельки не помогает.
Заговор. Это определенно заговор! Чувствую, как во мне зарождается злость и еще большая ненависть в сторону девушки, и очень надеюсь, что она не имеет никакого отношения к смерти деда. В противном случае я сотру ее в порошок.
– Любовь Дмитриевна, нам нужно поговорить. Наедине, – хватаю ее за локоть и бесцеремонно тащу к выходу. – Никита Афанасьевич, мы вернемся через пять минут! – Так, где-то здесь должна быть уборная. Отличное место для важного разговора.
2. Глава 2
Люба
Царев – самый безответственный человек, которого я встречала на своем пути. Заносчивый хам с раздутым самомнением. Ленивый осел с синдромом нарциссизма. Неразборчивый в связях, привередливый в еде и до жути скрупулёзеный в выборе одежды и обуви. И теперь мне придется следить за тем, чтобы он выполнял свои прямые обязанности и не развалил весь бизнес Фёдора Александровича.
Как же не вовремя у Островского прихватило сердце!
Хочется рвать на голове волосы и биться лбом о стену. Единственное, что меня радует, – у меня есть полная свобода действий и Кирилл не в силах уволить меня.
Я усмехаюсь, смотря на его ошарашенное лицо, и даже не пытаюсь вырваться, когда он с дикой яркостью в глазах тащит меня в сторону уборной.
– Сколько? – рычит мне в лицо, как только мы оказываемся в тесном помещении. Кирилл закрывает дверь на защелку, зажав меня у стены, но я совершенно не чувствую перед ним страха. Потому что я во всем превосхожу его и потому что у меня все ходы записаны наперёд.
– Отличное местечко для признаний, – скучающе обвожу взглядом белый кафель на стенах и прикусываю губу, чтобы не рассмеяться. Сегодня крайне сложно сохранить невозмутимый вид.
– Не переводи тему, Левандовская. Сколько ты хочешь за то, чтобы убраться из моей жизни? Навсегда. – Такого серьезного Кирилла я, пожалуй, вижу крайне редко, и если бы он ко всему подходил с такой же серьезностью, то мог бы даже понравиться мне как мужчина.