– В обществе существуют правила приличия...
– На которые мне плевать, собственно, как и на мнение этого
самого общества. Стая бесполезных мотыльков, порхающая с вернисажа
на бал, а с бала на премьеру. Что они в своей жизни сделали такого,
чтобы сметь мне указывать?
– Вы это сейчас про меня сказали?
– А разве у вас ещё остались ко мне претензии?
– М-м-м...
– Пойду, скажу, чтобы Дарью разбудили. Она скоро к вам
спуститься, а я, княгиня, вынужден откланяться. Дела, знаете ли,
дела. Не всем по балам да приёмам рассекать, ведя пустые разговоры.
Кто-то и делом должен заниматься. А эклеры вы всё-таки отпробуйте.
Ей-богу хороши...
* * *
Занятия вместе со студентами у меня вскоре перешли в иную
плоскость, и вовсе не в горизонтальную, хотя и для этого
возможности постоянно проглядывались, а в вертикальную. Причём
вертикаль у нас получилась приличная, примерно в полторы тысячи
метров.
Во всём виноват Шабалин. Именно ему пришла в голову идея,
попробовать работу боевой звезды прямо из дирижабля.
Разом я смог собрать экипажи всего лишь трёх дирижаблей.
Остальные пилоты воспользовались выходным днём и ещё вчера
разъехались по своим делам. Имеют право. В графике полётов они не
значатся, а дежурные экипажи все на местах.
Наверное это правильно – начинать что-то новое в воскресенье.
Иначе наступит понедельник, со всеми его заботами, и голова будет
занята многочисленными проблемами. Как итог – светлые мысли могут
остаться без должного внимания и канут всуе.
Свободных наставников у Константина Семёновича не хватило, опять
же в связи с выходным днём, и я вызвался слетать с какой-нибудь из
групп.
Мне самому любопытно, как они смогут работать прямо с борта. Да
и перспективы совсем другие при этом открываются. Лучше быть в
курсе и всё увидеть своими глазами, чтобы ясно понимать, какую
задачу маги смогут выполнить, а какую нет.
Суета перед взлётом и Киякин, сообразивший, где он меня может
поймать, чтобы согласовать некоторые вопросы продаж, отвлекли меня
от прибытия студентов и их прохождение в гондолы, а потом я
попросту поднялся в тот дирижабль, на который мне указал Константин
Семёнович.
Поздоровался с нашими студентками, по очереди оглядывая их, и
вздрогнул. Последней, потупив глаза, стояла моя Зеленоглазка.
– Ну, здравствуй, – пристально глядя на неё, произнёс я совсем
негромко, напрочь нарушая всю эту чёртову конспирацию.