Мужчина кивает с открытым ртом, но тут же его закрывает. Он явно выглядит ошарашенным.
– И вы? – он смотрит прямо на меня.
– И я, – отвечаю так, как был задан вопрос.
Я так и не поняла, что он хотел узнать. Баронесса Тика направляется дальше по коридору, и мне приходится проследовать за ней, чтобы не потерять её.
И вот мы заходим в первую палату. Десять коек. Никаких ширм. Окна завешаны тёмными шторами. Большинство пациентов лежит, кое-кто сидит на постели соседей. При нашем появлении больные замолкают.
Баронесса объявляет о цели своего визита. Пациенты, здесь находятся только мужчины, тут же встают и выпрямляются. Некоторых шатает, однако никто не присаживается, пока леди Никалина раскрывает королевский указ и громко зачитывает его.
Дальше она шокирует не только меня, но и самих больных. Она снимает перчатки и голыми руками прикрепляет орден к больничной одежде первого, кому зачитывала приказ, и после крепко пожимает ему руку.
Когда баронесса Тика делает это впервые, в палате повисает тишина. Когда она отходит к следующему и зачитывает персонально ему указ, я замечаю, как у первого на глазах блестят слёзы. Это уже пожилой мужчина. Седина давно выбелила его волосы.
Я вспоминаю бал, нападение долинников и взрыв. Помню тех пятерых. Их сосредоточенные лица, исполненные решимости. Неужели их ожидала такая же судьба? И князя тоже?
Повинуясь душевному порыву, я подхожу и опускаюсь в реверансе перед первым награждённым. Кажется, мой поступок удивляет его не меньше, чем действия леди Никалины. Однако он быстро приходит в себя и подаёт мне руку. Правда, мужчина тут же понимает, что сделал, и хочет убрать ладонь, но я с улыбкой берусь за неё.
С огромным трудом мне удаётся удержать губы растянутыми. На ощупь кожа больного похожа на ту субстанцию, которую приходится вычищать из забившегося сифона. И необычная температура тела. Я держусь за его ладонь и чувствую жар и холод одновременно.
Как такое возможно?
Наверное, что-то отражается на моём лице, потому что мужчина вынимает руку сам и хрипит:
– Простите, я не должен был вас касаться.
В этот момент в его глазах замечаю застарелую боль, которую не скрыть ничем. Баронесса кидает на меня укоряющий взгляд. Я и сама понимаю, что дала промаха, не справившись со своими эмоциями.
– Его высокопревосходительство будет ругаться, но я это скажу, – я улыбаюсь ему и всем остальным больным. – В моём мире люди обнимают тех, кого хотят поддержать. И, – тут я заговорщицки подмигиваю, – когда ещё доведётся обнять иномирянку?