Я тоже оглянулся по сторонам и ответил:
— Я-то вполне понимаю, что говорю. А вот вы, именитые доктора,
знаете о том, что Александр Васильевич умрет уже через месяц?
Векард чуть отодвинулся от меня и затаил дыхание. Я продолжал
смотреть ему в глаза. Нет, они прекрасно понимали, что полководец
медленно умирает в своей постели и молчали об этом, ломая перед ним
трагикомедию бесполезного лечения.
— Мы не обсуждаем с посторонними методы лечения, — сухо сказал
Векард. — И стараемся не давать никаких прогнозов на выздоровление.
В каждом случае все происходит по-разному.
— В этом случае не будет никаких выздоровлений, — жестко сказал
я. — Суворов умрет от гангрены и воспаления ран. И вы отлично об
этом знаете.
— Это ваша точка зрения, милостивый государь, — ответил Векард.
— Вы вольны рассуждать, как вам заблагорассудится. Мы же, лечащие
врачи, не имеем права ни обнадеживать, ни печалить больного.
Хлопнула дверь, из комнаты Суворова вышел Гениш.
— Чего с ним церемониться? — спросил он, подходя к нам. — Вы
понимаете, что вы там наговорили, сударь?
— Он прекрасно все понимает, — ответил Векард за меня. — И знает
даже больше, чем мы, будто прибыл из будущего.
— Тогда пусть тащиться обратно и не мешает нам лечить пациента
своими унылыми и дурацкими рассуждениями, — продолжал злиться
Гениш, пристально глядя на меня. — Если на то пошло, самый тяжелый
кризис в состоянии Александра Васильевича возник после того, как он
снова попал в немилость у царя. Если вы такой всезнайка, идите к
его императорскому величеству и попросите его простить князя.
Может, тогда Александр Васильевич воспрянет духом и справится с
болезнью?
— Я подумаю о вашем предложении, — ответил я.
Доктора холодно откланялись и зашли в комнату попрощаться с
Суворовым. Затем вышли и уехали, так и не договорившись о методах
лечения.
Хвостов уехал по делам, его супруга, племянница полководца, тоже
отправилась нанести визит знакомым. Прохор сообщил, что Суворов
заснул, но настоятельно просил меня остаться. Ему надо было о
чем-то поговорить со мной.
Идти мне было некуда и я, естественно, остался. Спустился на
первый этаж, пообедал и прилег отдохнуть на кушетке. Интересно, что
случилось с моим креслом, так и стоит посреди улицы? Нет, скорее
всего, уже приделали ноги и утащили.
Чем больше я находился в прошлом, тем больше убеждался, что все
это не виртуальная симуляция, а настоящая реальность. По большому
счету, я всегда верил в экстрасенсов, инопланетян и путешествия во
времени, поэтому не исключал возможность попадания в прошлое.
Правда, я полагал, что это происходит немного другим способом,
вроде того, что ты заходишь в капсулу времени, набираешь дату, куда
хочешь попасть и вокруг сверкают ослепительные вспышки. Потом я
вспомнил, что случайно набрал дату «1800» на Э-приборе, когда
передавал Кеше. Значит, догадался я, поэтому я и очутился в 1800-м
году.