Пиджак он уже сбросил. Рубашка расстёгнута на три пуговицы, открывая моему взору очертание ключицы. Любопытный!
- Как можно до такого состояния довести ноги?! – проверяет окровавленную рану, а я пытаюсь выдернуть лапку из его руки и за пуфик спрятать. Неудобно-то как…- вся заливаюсь краской.
- У вас перекись, пластырь есть? – он встаёт и обращается к продавщице - девушке с большими голубыми глазами и с короткой стрижкой.
- Конечно, сейчас все организую, - она профессионально улыбается ему в ответ и удаляется.
- И чулки, - командует начальник ей вслед.
Я смотрю на него во все глаза, и поверить не могу. Что происходит? Неужто это акт милосердия от Грановского? Не может быть! Больно щипнув себя за ляжку, морщусь. Неприятно, значит, не сплю.
Через пару минут к нам с аптечкой в руках возвращается продавщица. Указав в сторону примерочной, просит меня пройти с ней. Я же, покладисто кивнув и мельком бросив на Грановского вопросительный взгляд, поднимаюсь с пуфика. Туфли не обуваю, просто шлёпаю босиком за продавщицей.
За тяжёлой льняной шторкой я стягиваю окровавленные колготы. Больно, хоть вой. Кровь запеклась, и капрон прилип к ране. Пока отдирала его, чуть не разревелась. Осмотрев свои измученные ноги, я позволяю девушке помочь мне обработать ранки и заклеить их пластырем. Чулки не надеваю, на улице тепло, поэтому и без них вполне доеду домой.
Я выхожу из примерочной и ищу глазами начальника. Грановский до сих пор находится там, где я его оставила. Скрестив на груди руки, ждёт, когда я вернусь. А около пуфика стоит несколько коробок с обувью.
Чего он задумал? Я подозрительно свожу брови и замедляю шаг. Может лучше сбежать?
- Садись, - когда приближаюсь, он хватает меня за плечо и опускает на сидение. – Несите остальное, - подаёт жест консультанту, чтобы притащили то, что он выбрал.
Перед моими глазами возникают две коробки. Из первой он достаёт синие замшевые босоножки с закрытой пяткой и носиком. Каблук на вид сантиметров пять–семь, круглый, толстый. Ставит передо мной туфельку, а я не могу налюбоваться.
Прелесть какая, и фасон мой любимый! Только не по карману мне эта роскошь, одна пара обуви в этом магазине стоит столько же, сколько моя ежемесячная аренда квартиры. Но обижать начальника мне не хочется, он ведь старался, выискивал. Засовываю ногу в обувь и мурчу от удовольствия: удобные, мягкие, словно чешки.