И мы… Безлуни. Как сказал один
красногорский поэт, видимо, перепив настойки на целебном дерьме –
«самая соль Красногории».
Ага, соль… Говно, по мнению высшего
класса. Тупая рабочая масса.
Безлуней было больше всего, и по
факту мы представляли из себя натуральных крестьян, а местами чуть
ли не рабов.
Лунный может спокойно убить безлуня,
и никто ничего ему не скажет. Никто не поднимет шумиху, если
какой-нибудь пьяный маг огня случайно, на спор, сожжет пятерку
селюков.
Скажут, бытовая ситуация. Наверняка
они ограбить его хотели. А то, что мужики заступались за девку,
которую этот Лунный обесчестил, так всем плевать. Побурчат и
забудут.
Хоть какой-то настоящий шанс выбиться
в люди был в армии. Послужи государству десять лет, дослужись до
сержанта, и получишь свой статус Подлунного.
А там можешь сам ходить и поплевывать
на недолунков свысока, на бывших же односельчан, которые дорожат
своей никчёмной безлунной жизнью.
Можно было, конечно, жениться или
выйти замуж за Подлунного, чтобы получить статус, но тут увы, вовсю
играли человеческие жадность и равнодушие…
Подлунным девушкам нафиг не нужны
женихи из селюков. Они их и за людей-то не считают.
А Подлунные парни скорее просто
поматросят девок, наобещав местечко чуть ли не близь царя, а потом
попросту кинут, когда наиграются, или когда обесчестят девку
настолько, что пропадет все удовольствие от совместных
посиделок.
Так было и с моей Катькой. Хорошая
была девка.
Рыжие волосы, красивые серые глаза с
зеленоватым отливом… Невысокая, сисястая, но фигурка, словно
песочные часики.
Не первая красавица на деревне,
конечно, из-за веснушек и прыщей, но зато простая девушка. Без
лишних заморочек, в виде желания звезд из Пробоины на небе.
Эх…
А потом она повстречала мимолетного
Подлунного. И наша последняя с ней ссора, перед тем, как я свалил в
армию, снилась мне уже в который раз.
***
– Егорушка, ну прости, дуру грешную!
– взмолилась она, стоя на коленях и пряча лицо в ладонях.
Полновесные слезы капали на красивое
бордовое платье, что я ей купил на годовщину нашего знакомства.
Три года мы с ней встречались.
Гуляли, держась за руки, и провожали вечера, размышляя о будущем.
Катя была моим светом нормальной жизни, маячащим где-то
впереди.
Сейчас я смотрел на изодранное
платьице, подол которого в лохмотья обтерся и запачкался, а
шнуровка на груди была попросту сорвана. Негодяй даже не
постеснялся развязать тесёмку, применив грубую силу. Не он же дарил
это платье, на накопленные с таким трудом меченки…