Кажется, это было слишком громко.
Столовая за какие-то секунды погружается в гробовую тишину. Никто не смеется, даже поварихи стучать ложками перестали. Десятки взглядов - все в мою сторону, пока до сознания степень катастрофы доходит. Рыжие белеют прямо на глазах, выдыхая синхронно:
- Ооо, мать, ты попала…
Знаете, такое чувство, когда тебя прошибает током? Вздрагиваешь, чувствуя озноб по всему телу. Будто слыша демонический хохот, медленно-медленно поворачиваясь в сторону выхода, к которому спиной сидела сглатывая.
Я вижу его. Этот темный дух с рогами и красными сверкающими глазами, он смотрит на меня, зависнув над головой Кришевского, в очередной раз не вовремя посетившего нашу славную научную гранитную обитель. Цитируя моего любимого писателя-фантаста и романиста, Кирилла Ливанского: «И в этот момент я увидел Млечный путь, ставший моей последней дорогой пред небытием».
- Ян? – мелодичный голос врывается в мои последние минуты жизни, пока Кришевский делает шаг в сторону нашего столика. С шумом двигаются стулья, столы, вон поварихи срочно нашли занятия на кухне, сбегая в царство кастрюль и сковородок.
Спаси меня, газель Ольга, пусть твои длинные ноги послужат решением мирового кризиса.
Пока желтоглазый Дьявол отвлекся, хватаю сумку, стараясь максимально незаметно исчезнуть с поля зрения. В конце концов, никаких имен не названо, мало ли кому там рога притулить свои хочет сынок ректорский? Бочком-бочком, по стеночке, авось выберусь. Кстати, Ян отчего-то застыл, услышав зазнобу свою. Может его на ней дрессировать? Не зря сразу просекла, кому писулька та посвящается.
Нет, ну серьезно, встал - проходу нет!
- Эй, метр в прыжке от плинтуса, - это не ко мне. Не ко мне, нет, нет и нет.
- К тебе обращаюсь, кактус-переросток. Как там тебя… Селезнева?
Вжимаюсь в стену почти у самого прохода, пока парни делают знаки бежать, как можно быстрее. Да толку, каланча меня догонит, потом в линолеум впечатает и в него закатает. Повернулся корпусом всем, забыв о любви всей жизни. Мужики такие ветреные. А ведь такие речи ей сочинял!
- Степанова, - в очередной раз поправляю. Мог бы запомнить вообще, третий раз за два дня встречаемся.
– Злата, - добавляю зачем-то, пока Кришевский морщит нос, бросив взгляд через плечо на удивленную Олю. Она только глазами своими, точно у Бэмби, хлопает. Рядом Глеб, любовь моя, хмурится, посматривая на меня странно. Если бы не обстоятельства, до потолка бы уже скакала.