И почему на таких парней никто сигналку предупреждающую не вещает? Вот будто атака военная. Раз, и все в бункер!
- Степанова… я, - вежливо поправляю. Мне тут помирать скоро, а я честь фамилии отстоять решила. В первый раз что ли Кришевский чьи-то имена да фамилии путает? Пфф, он преподавательский состав то зовет исключительно: «Эй, ты».
Взглядом, скользя по лицу мужскому, пытаюсь прикинуть: какое из 135 плохих настроений сегодня у Яна. Все что меньше сотни, считай, он само радушие!
- Да пофиг, - фыркает Кришевский, поправляя лямку своей черной сумки из кожи, небрежно стряхивая невидимую пылинку с рукава куртки. – Свалила!
Миг и нет Златушки на пути, фикус обнимаю, опасливо провожая наше местное чудовище. Не дышу, не двигаюсь. А он небрежной походкой с руками в карманах джинсов с дырками новомодными топает в сторону столовой, дабы к последней паре потом явиться.
Дважды перекрестила воздух вслед, этот возьми да, обернись! Чуть на растение с ногами не запрыгнула, улыбаясь будто дурочка, мысленно всем богам, каких со школьной программы помню, молитву читая. Снова глаза щурит, небрежно поправляя прядь волос русых, убирая со лба.
- Хорошее растение, не надо Златой земельку в нем удобрять, - бормочу, пальцы скрестив, пока демон взглядом сверлит. Зловещая ухмылка, затем вновь поворачивается спиной, шикая на группку худеньких испуганных парней. От ужаса те едва очки свои не потеряли, уронив все учебники с методичками, сбившись в кучку в углу.
- Ой мать, думал убьет тебя и тут прям под линолеумом похоронит, - выдыхает Женька, подходя ближе. С трудом расцепляю руки, отпуская несчастное растение, поправляя невольно помятые мной в процессе объятий листочки. Лицо кирпича перед сочувствующими и опасливыми взорами студентов. Еще бы, все же знают, кого Ян запомнил – тому крышка. Но надеюсь, мой образ выветрится из его мозгов также быстро, как вылетают должники после первой сессии после экзамена по высшей математике. Не надо меня помнить, лучше вообще пусть сюда дорогу забудет.
- Уже в похоронное бюро звонить начали, плиту надгробную заказать хотели, - вторит Аркаша, потрясая своим серым Хуавеем перед моим носом. – Даже речь сочинили: «Умерла, как герой, погибнув в борьбе с демонической активностью».
- Козлы, - только могу бросить, не в силах на нечто большее. Дышать нечем, словно весь воздух выкачали. Постепенно коридор пустеет, а звон оповещает нас о начале пары, на которую мы спешно собираем свои бренные останки. На всякий случай жмусь к стеночке, оглядываясь.