Актриса
смерила собеседника негодующим взглядом. Быть может, он принял ее за
безнравственную женщину, если посмел предложить такое?
-
По-вашему я какая-нибудь роковая кокетка, способная легко согласиться на это? Послушайте,
сами-то вы кто?
-
Хотите знать, на чьей я стороне?
-
Да, конкретно вы.
Он
внимательно посмотрел ей в глаза. Очи у него были очень красивые, синие. В
сочетании с темными волосами выглядело невероятно. Но Николетте сейчас было не
до того, чтобы любоваться внешностью случайного знакомого.
-
А вы – женщина умная…
-
Поэтому и хочу знать, за кого вы. Вы, а не ваши люди, - уточнила она.
Такое
породистое лицо и глубокий взгляд редко встретишь даже у представителей знати.
Кто же он такой? Совсем не похож на спесивого гордеца графа Волговского. Что-то
в манере поведения этого человека настораживало Николетту. Он словно не
предводитель бунтарей, а аристократ до мозга костей.
-
Ладно, давайте лучше есть, - хмуро бросил Григорьев.
Значит,
откровенничать с ней он не собирался. К счастью, других недостойных предложений
не поступало. Покончив с трапезой и собираясь встать из-за стола, молодая
женщина нерешительно произнесла:
-
По поводу вашего предложения о шпионаже...
-
Забудьте, - решительно отрезал Григорьев, и Николетта не стала продолжать. Хоть
и любопытно было, что же он имел в виду.
Актриса
поправила свою накидку, сухо пожелала ему доброй ночи и направилась к двери. Она
не заметила того долгого взгляда, которым он ее проводил, поскольку вышла не
оглянувшись.
[1] Поль Пуаре (20
апреля 1879 — 30 апреля 1944) — парижский модельер, влиятельнейшая фигура в
мире моды первой четверти XX века. Его заслуги перед модой XX века
приравниваются к вкладу Пикассо в искусство XX века.
Мила не помнила, как попала домой, как собирала вещи и вызывала такси. Взяла самое необходимое, остальное можно будет вывезти позже. За руль в таком состоянии садиться не рискнула. Сознание отгораживалось от ужасных мыслей и увиденной картины. Нужно было держать себя в руках. У нее ребенок, она не имеет права расклеиваться.
У Милы было только одно место, куда она могла теперь пойти - комната в общежитии, полученная после выпуска из детского дома. Она не была в ней уже много лет, да и не жила там никогда, по сути. А теперь придется обустраиваться.