Галисиец через некоторое время вернулся в Барселуш и поставил
крест в благодарность «сеньору Петуху».
Барселуш славился своими мастерами гончарами, глиняные фигурки
черного петуха стали делать только в двадцатом веке, но они
приобрели известность. Таких же петушков захотели иметь жители
окрестных городов. А кончилось тем, что расписной петух стал одним
из символов Португалии. Ярко раскрашенные петушки продаются по всей
Португалии как символ удачи.
Я узнал церковь, где стоял тот самый крест на удачу, сходил,
поклонился, пожелал удачи Деве Марии, где бы она ни была. И
отправился хулиганства безобразить и ночной покой смущать. Про
серенады я не знал ничего, по ночам в Порту песен не распевали, но
если я стану родоначальником новой традиции - это будет круто!
Никаких таких пошлостей! Ничего бесстыдного, все пересочинялось
изящно и волшебно. Я даже компаньона себе нашел! Заранее
отрепетировал партию трубы из двадцати нот с местным мастером - ох,
и понравилась ему музыка, но я его уговорил помалкивать в тряпочку,
пока не исполним премьеру номера, не надо светиться. Песню для
переделки я выбрал отличную, далеко ходить не надо, Битлы были те
еще романтики. Их любовные песни потрясают своей гармонией
сочетания тонкости и простоты. Вместо «Мишель» начал с «Изабель» и
слово за слово подобрал текст. «Изабель, так красива, что ангелы с
неба поют для нее». Главный финт был в припеве, в бесцеремонном
душераздирающем восклицании: «Я люблю тебя, люблю тебя, люблю
тебя!» - а потом наглый уворот от всех упреков и претензий,
«Господи, как я люблю стоять и молиться тебе, рядом с Изабель».
Дальше там шла очередная порция на тему «чистая душа, чистая
красота, ангелы в слезах, все счастливы, танцуем ламбаду». И вопль
о любви к Господу, пусть иезуиты и инквизиторы не привязываются - я
пиар делаю, сына Марии я уважаю, честный бог. Кстати, иезуиты еще
не появились, школа такого шпионажа станет нашей школой. А вот
инквизиция - работала исправно. Мы на самом деле не то, чтобы
верили в Христа, но вот понимания, уважения и принятия всей полноты
идеи христианства нам было не занимать. В глаза нам было бесполезно
смотреть, выискивая ересь. Я вообще тупил напропалую, жаловался на
язычников, только верой можно, только верой.
Подкрались мы с Никколой к стенам большого дома, замок, не
замок, но неприятная громадина, хоть и украшенная завитушками и
статуэтками. Как не украшай доспех воина цветочками, от этого он
только нелепей выглядит. Здание сразу говорило: храню покой своих
господ. Вот этот покой мы и нарушили. Только на величие гения
Маккартни и Леннона можно списать наше спасение от неприятностей.
Замки не спят, никогда не спят, даже ночью. За стенами слышны шаги
караульных, свет факелов и фонарей мелькает иногда, там стукнуло,
здесь пукнуло, не спят охранники.