— Но я хочу…
— Конечно, хочешь. Поведать мне о
всех своих делах правдиво, с подробностями и деталями, ничего не
пропуская. Ты ведь не собираешься застрять здесь на месяц? Все в
твоих руках.
Напоследок словно невзначай
«засветив» очень убедительным макетом взрывного устройства,
Александр вытянул наружу лесенку, с лязгом закрыл люк и с
облегчением снял и скомкал пропитавшуюся потом полумаску. Посидев
для собственного спокойствия в доме еще полчаса, но не услышав и
малейшего звука снизу (собственно, орать действительно было
бесполезно, подвал оборудован на славу), устало поехал в город — до
утра оставалось всего ничего, а забот было еще немало.
Неизвестно, что подействовало на
Кшиштофа сильнее — измятое письмо, написанное дрожащей рукой сына и
с мелкими мазками крови по краям, или аккуратно упакованное и
перевязанное голубенькой ленточкой ухо (бантик просто на загляденье
вышел), — но в полицию он обращаться не стал. Уже на второй день,
ближе к вечеру, купец выполнил первое условие — выставил в окнах
своего дома всевозможные цветы и растения, сигнализируя тем самым о
полном согласии на выставленные требования. Они были предельно
просты: пятьсот тысяч в обмен на жизнь единственного сына, если
будет замечена полиция — сумма удваивается. И все бы было хорошо,
вот только у похитителя внезапно образовалась куча неотложных
дел.
Глава 21
Александр дремал с открытыми глазами
в канцелярии, и с успехом бы делал это и дальше, если бы не
подошедший строевым шагом вестовой.
— Вашбродь!
Приняв с трудом задавленный зевок за
злобную гримасу, солдат зачастил:
— Разрешите доложить, там два важных
господина вами интересуются, просят подойти!
— Помедленнее и еще раз. Что за
господа мною интересуются?
— Не могу знать!
— Куда подойти?
— У ворот ожидают, вашбродь!!!
Выглянув в боковое оконце, корнет
полюбовался на «важных господ» и неслабо удивился. Бесспорно,
вестовой не знал, кто к нему пожаловал. Он и сам с некоторым трудом
опознал в первом важном господине собственного порученца. Как
изменился еще недавно состоявший на государственной службе мастер —
дорогая одежда, щегольская тросточка, золотые часы на цепочке и
удивительное спокойствие создавали впечатление давно и уверенно
преуспевающего человека.
«Да Греве по ходу все первое
жалование на смену имиджа пустил! Посмотрим, как он его
отработал».