***
Господин Лунев оказался на диво
прагматичным человеком, он сходу застолбил именно за собой право
окучивать всех заинтересованных в лицензиях лиц, а взамен пообещал
подключить к проталкиванию на рынок нового продукта всех своих
родственников и знакомых. Получив небрежное согласие, жестом
фокусника представил на подпись уже готовый договор и акт
приема-передачи заявок, и в тот же день отбыл в столицу — весь в
мечтах о грядущем денежном изобилии. А Греве… Поначалу было
обиделся, что такой лакомый кусок пронесли мимо его рта, но вскоре
и думать об этом забыл, жадно слушая князя: перспективы тот рисовал
— закачаешься! Действительно, тут не до каких-то там патентов, тут
дела посерьезнее будут.
— Александр Яковлевич, но ведь это не
заводик получается, а фабрика натуральная! Пять цехов, десять
прессов, куча другого недешевого оборудования — и это я еще не
рассчитывал собственно оружейное производство! Вы так уверенны в
доходности ваших патентов и привилегий?
— Вы сомневаетесь в моем слове?
Александр притомился спорить с
оружейником и невольно соскользнул в транс.
— Я... нет, ваше сиятельство, никоим
образом! Просто хочу устроить все самым наилучшим образом, а тут
такой размах. Потребуются очень большие вложения, и мой долг
предупредить вас об этом.
— Валентин Иванович. Надо, так надо.
Рассчитывайте пока смету расходов с небольшим запасом и подробнее,
пожалуйста. Вы уже определились, где будем размещать
производство?
— Есть подходящее место рядом с
Сестрорецким казенным заводом, но больно уж цену ломят, говорят
курорт недалеко. Рядом с Тулой свободных земель почти нет —
разумеется из тех, что пригодны для наших нужд. Если только
приобрести несколько мелких участков и объединить их? В другие
места я попросту не успел — торопился выполнить порученное вами
дело.
Выпроводив наконец чересчур
перевозбужденного Греве, корнет принялся разбираться в прихваченной
рукописи. Знакомство с автобиографией семейства Ягоцких так
захватило Александра, что он засиделся до полуночи, по нескольку
раз перечитывая избранные места и делая выписки на память —
поистине убойное чтиво. Взятки, уход от налогов и подлоги,
мошенничество с векселями, тесная дружба с контрабандистами по обе
стороны границы, описание общих гешефтов с коллегами по ремеслу,
мелкий шантаж, полторы дюжины приневоленных к постели девиц,
пара-тройка изнасилованных, забитый до смерти должник. Настоящие
многостаночники, одним словом. С некоторой даже обидой обнаружилось
полное отсутствие признаний по его случаю, а ведь в непричастность
или незнание автора отчего-то не верилось.