Полученное главой семейства послание
было очень лаконичным:
«С получением сего
немедленно выехать на дорогу к поселку Виргень. Под красной тряпкой
будут дальнейшие инструкции».
Как хочешь, так и понимай.
Место Александр подобрал идеальное,
по крайней мере, он сильно на это надеялся. С одной стороны пыльной
грунтовой дороги тянулись свежескошенные поля с редкими стогами
сена, с другой — чахлые рощицы, просматриваемые насквозь из любого
места и дремучие заросли колючего (шипы были просто на загляденье)
кустарника, гарантирующие сверхнадежный тыл. Когда корнет прорубал
короткий путь отхода через это зеленое царство, то до крови
рассадил себе руку подвернувшимся не вовремя сучком и едва не стал
похож на Кутузова — благодаря чересчур упругой и упрямой ветке.
Тогда, успокаиваясь, пришлось использовать без остатка все
немаленькие возможности русского командного. Сразу за кустарником
начинался глубокий и широкий овраг, через который корнет не
поленился протянуть «тарзанку», после чего наконец-то и успокоился:
по всем прикидкам его не то что поймать — догнать не получиться.
Единственный выявленный минус после недолгих раздумий обратился в
плюс. Дело в том, что самая удобная точка для наблюдения уже была
занята почти полутораметровым в высоту муравейником, и его
обитатели поначалу как-то плохо приняли нежданного гостя, зато
потом… Кусочек мяса, плошка с медом и пара разбитых яиц заняли
мурашей как минимум до начала ночи, не позволяя отвлекаться на
всякие мелочи вроде большой кучи веток и листьев рядом со своим
домом.
Не успел засадник заскучать, как
вдали запылил одинокий фаэтон с двумя фигурками людей в нем. Чем
ближе он подъезжал, тем отчетливее можно было разглядеть пузатый
саквояж (скорее баул) на коленях пассажира и напряжение на морде
амбала, сидевшего на облучке. Поравнявшись с невзрачным колышком на
обочине, вокруг которого на манер пионерского галстука и был
обвязан лоскуток ткани, кучер тяжеловесно спрыгнул и принялся
бродить в поисках дальнейших указаний.
— Ну, чего там копаешься?
— Да ышшу я, ышшу…
Всласть размяв ноги и всего за две
минуты отыскав таки засунутую под ткань немаленькую записку, с
довольной (и слегка ехидной) улыбкой кучер передал ее хозяину.
Хозяин прочитал, заозирался вокруг и с большой неохотой спустился
наземь. Походил немного вокруг столбика, досадливо пнул его,
выругался от боли в ушибленной ноге и едва ли не со слезами
расстался с деньгами.