-
Что там происходит? – Яна затрясла мужа за руку, больно впившись нарощенными
ногтями в кожу.
-
Больно! – Рома одернул жену. – Не знаю, я, как и ты, не могу ничего
понять.
Не успел он добавить, что Яне следует говорить тише, как на
улице раздался выстрел, а за ним через долю секунды прозвучали еще два. Рома
вновь выглянул в окно – рядом с дворовой скамейкой лежало два трупа. Поднялся
крик, кричали люди в очереди. Те же, кто вышел из палатки и пошатываясь брел обратно
домой, не обратили на выстрелы внимания. Спасатели вскинули автоматы и
направили их на людей в очереди. Крики смолкли. Трупы оттащили к грузовику и забросили
в кузов.
Толстый
полицейский невозмутимо продолжил читать список. Из соседнего подъезда в
сопровождении спасателей вышла молодая семейная пара, недавно переехавшая в
этот дом. Следом уже в подъезд Ромы, нырнули двое автоматчиков в противогазах. Инкассатор,
покрытый потом в мелкую бисеринку, обессилено упал на диван.
Услышав
выстрелы, расплакался Паша. Малыш бросил раскраски и прибежал в зал, в объятия
матери. У нее по щекам текли слезы, но она держала себя в руках. От отчаяния,
Рома стиснул зубы - он ничем не мог помочь сыну и жене.
-
Ты слышишь это?
-
Молчи!
Инкассатор
зажал ладонью рот супруге. Из квартиры соседей послышались крики, а затем грубый
голос начал отдавать распоряжения. Никто не церемонился, применяли грубую
физическую силу. Да и о чем можно говорить, когда он своими глазами видел двух
убитых во дворе? Мысль о том, что они дотронутся до Паши или Яны сжала грудь.
-
Он назвал нас. Назвал номер нашей квартиры! – жена, наконец, сорвалась и рыдала
во весь голос.
Рома
одернул занавеску. Яна права – двое полицейских двинулись в сторону подъезда с
автоматами наперевес.
-
Послушай меня! – инкассатор труханул
супругу за плечи. – Да послушай же! Ты должна успокоиться, и попытайся
успокоить Пашу!
Супруга закивала, но слезы продолжали градом
литься из ее глаз. Она прижала к себе Пашу, который расплакался еще сильнее,
начала целовать мальчика в макушку.
-
Яна, возьми себя в руки! – Рома закричал, хотя и понимал, что это не лучшее средство,
чтобы донести до жены свою мысль. – Успокойся и успокой ребенка! - он застыл,
лихорадочно соображая, что делать дальше. - Идите на балкон, спрячьтесь, и ни
единого звука!