- Мач! – красная и встрепанная Саяка с укором уставилась на
меня, - Заканчивай! Помоги поймать это!
- Зачем?
- Нам интересно!
- Ну, это либо попугай, либо обезьяна, вы сами сказали. Что
такой «филийский вжух» я не знаю, - рассудительно ответил я, лениво
следя за суетой на кухне.
Девочки, с горящими от азарта и любопытства глазами, пытались
поймать нечто размером с крупного хомяка, шмыгавшее туда-сюда с
огромной скоростью. Ну… как поймать? Разглядеть хотя бы.
Крупнохомячное нечто радостно пищало, продолжая терзать умы и
волновать души, но рассмотреть себя не давало, перемещаясь из
укрытия в укрытие со скоростью, от которой у любой порядочной кошки
закружилась бы голова. На столе с легким шипением растворялись
обломки скорлупы яйца.
Игра в прятки шла с размахом, принося удовольствие мне и
неопознанному «вжуху». Он задорно пищал, посвистывал и поскрипывал,
а девушки, объявившие на существо загонную облаву, бегали
туда-сюда, пыхтели, толкали друг друга, вставали в разные очень
интересные позы, безмерно радующие меня ракурсами. Мне уже нравился
этот питомец, несмотря на то что к обезьянам и попугаям отношение
всегда культивировал прохладное. Если так подумать, то где домашнее
животное и где образ жизни, который этот дом предполагает лишь
изредка? Ну да, проблем с туалетом нет, а вот со всем остальным?
Оно ж не все подряд жрать будет, оно ж не мы. Да и сдохнуть такая
мелочь может от любого слабенького воздействия по площади...
наверное.
Я ж не знаю, что это такое шмыгает!
- Мааач! – взвыла негодующе Тами, которой в тыл влетела голова
Саяки так, что гномка едва не оказалась вплющена под кухонный шкаф,
- Позови его!
- Позови его с собой…, - задумчиво пропел я, разглядывая
натюрморт из молодых и небрежно одетых девушек в провокационных
позах и возбужденном настроении. Последнее грозило отыграться на
мне, потому пришлось принимать меры.
Мысленная связь с неведомой зверушкой образовалась совершенно
незаметно и мягко. Вот трескается скорлупа, а вот я начинаю ощущать
эмоции и поверхностные мысли (!) вылупившегося создания,
одновременно с этим понимая, что чудо-юдо меня считает за
родителя-хозяина, которого нужно слушать.
«Ко мне» - мысленно обращаюсь я к чуду-юду, тихо притаившемуся в
совершенно не том месте, куда смотрят оттопырившие попки девушки,
старающиеся познать тьму между полом и ящиками. Существо тут же
реагирует, у него уходит ровно секунда, чтобы, заложив крюк по полу
с прыжком в декольте Матильды, оказаться у меня в ладонях. Девушка
исправно визжит и мацает себя по одежде, а я остолбенело
разглядываю то, что вертится у меня в ладонях, периодически
переворачиваясь кверху пузом. Пробивает на слезу, сразу,
вдрызг.