Я снова выкрикиваю свое предложение, уже потом понимая, что
толстяк не понимает сказанного. Он так и стоит безоружный, раскрывая как рыба
свой рот, что-то пытаясь вымолвить, когда я на всем ходу бью Шишак кулаком в
нос.
Щелчок.
Бить голым кулаком кость в кость то еще удовольствие, руку
можно повредить так, что мама не горюй. Нос толстяка превращается в сплошное
кровавое месиво, а Шишак падает, как подкошенный, не сумев устоять на ногах.
Верещит, как баба, хватаясь за лицо обеими руками. Теперь толстяк в позе жопой
кверху и я не выдержав, отвешиваю ему подсрачник, приложившись смачно, с
хлопком.
Хлобысь!
Появляется приятное удовлетворение.
Вот теперь бежать! На все сто отработать имеющуюся фору. Пока псы Шишака
поставят корабль, я сумею оторваться. Одна проблема – рана, даже после суток
относительного покоя на трюме корабля, она все еще беспокоит меня… Однако,
несмотря ни на что, я, стиснув зубы, бегу. За спиной слышатся крики и угрозы.
Бегу!
Нет, даже не так – улепетываю!
Несмотря на все «но» в виде ноющих и забившихся мышц, а
также кровоточащей раны, я драпаю от полян, оставшихся на берегу так быстро,
что едва поспеваю за собственными ногами, чувствуя себя тазманским дьяволом из
Луни Тунс. Сердце колотится со скоростью тысяча ударов в минуту, пот льётся,
заливая глаза – обзор ни к чертям. Но торчащие из земли коряги и всякие
каменюги еще замечаю – не хватает зацепиться или споткнуться, вот умора то
будет! Но нет, таких подарков своим преследователям я не дам, не просите даже.
Первый километр преодолеваю за считанные десятки секунд. Я
готов биться об заклад с кем угодно, что окажись сейчас на стометровке где-нибудь
на Олимпиаде, то попросту выставлю дураком самого Усейна Болта. А есть
варианты? Скажи мужчине, что на кону его честь, достоинство или на худой конец
репутация, и он побежит очень быстро, приложит все усилия, превзойдет себя. Но
скажи ему же, что на кону его ЯЙЦА, и он сделает невозможное, превратившись в
чертов реактивный самолет!
Мне кажется, что режим «реактивный самолет» позволил мне
серьезно оторваться от полян на первых километрах с начала погони (а то, что
погоня есть – я нисколечко не сомневаюсь). Однако тело имеет свои пределы и,
несмотря на то, что у меня в новом мире неплохие физические кондиции,
внутренний ресурс быстро иссяк – давало знать полученное повреждение. Рана
вновь налилась тугой болью. Из сверхзвукового истребителя я сначала превратился
в пассажирский Боинг, потом в локомотив, затем в старенький автомобиль… и далее
по нисходящей. Где-то через десять минут я передвигался со скоростью
навьюченного ишак, восходящего в гору, держась за рану ладонью и сипло дыша. С
каждым последующим шагом боль усиливается, мышцы ног каменеют, застывают и
одновременно становятся ватными и непослушными. Фора, изначально значительная,
теперь стремительно сокращалась. Когда от первоначальных километров остались
сначала три сотни метров, потом две, я обернулся на мгновение и увидел
преследователей за своей спиной. Нагнали. Трое бегут, догоняют. А ускориться не
могу…