- Не могу.
Произнести это непросто - теперь вся безвыходность ситуации ощущается окончательной и бесповоротной. А я ведь действительно не могу. Мои плечи начинают подрагивать, а из груди рвется глухое рыдание. Варя хватает меня в объятия и прижимает голову к себе.
- Отец сказал, что из-за проблем с деньгами, несколько месяцев не платил за содержание мамы в клинике и образовались огромные долги, - бормочу я сбивчиво. - Я рассчитывала, что смогу покрыть их из своих сбережений. Ездила вчера к главврачу и попросила счета. Там больше семи миллионов, Варь, плюс еще оплата за новый месяц! Можешь представить?
Мой рассказ прерывает громкий всхлип, но я нахожу в себе силы продолжить:
- Даже эта квартира по словам отца заложена. Если я не выйду замуж за того человека, мне придется съехать и искать что-то новое. Я просто не представляю, как все это сделать.
- Папаша твой просто мудак, - в сердцах бросает подруга. - Муж, небось, старик пятидесятилетний, которому молодую кровь подавай?
Я мотаю головой.
- Не старый.
- Урод? - Варвара кривится еще сильнее.
Я вздыхаю.
- Разве что моральный.
- Извращенец, что ли? - голубые глаза подруги становятся похожи на два блюдца.
- Я не знаю, Варь, - признаюсь я. - Не думаю.
- Ты его хотя бы видела?
Я киваю.
- И что? - не унимается она.
- Что «что»?
- Ну, и как все прошло?
- Никак. Мы трижды виделись. Один раз случайно, потом он приходил к нам домой на обед. Когда я узнала про их договоренность с отцом, пошла к нему, чтобы попросить отказаться от сделки.
- А он?
- Он не согласился. Еще сказал, что я должна буду ему после свадьбы подчиняться, - неприязненно говорю я, вспоминая грубый ультиматум Андреева. - Я что, Варь, овечка для заклания?
Подруга нецензурно ругается. Господи, как это все унизительно.
- Слушай, я могу тебе тысяч восемьсот одолжить, - говорит она деловито. - Я копила на поездку в Штаты, но тебе сейчас нужнее. На остальную сумму кредит можно взять. У Машки Селиверстовой папа в банке солидный пост занимает - через него попробовать можно.
- Варь, а отец? - спрашиваю я, вытирая тыльной стороной ладони мокрые от слез щеки. - Его огласка убьет. Он говорит, что работу потеряет, если станет известно об этих проблемах.
- Он тебя продать хочет, - в словах подруги сквозит презрение. - Тебе не все ли равно?