«Революции?» – переспросил Ген.
Ну, а как же еще, Ген, можно назвать то, что сейчас так сильно набирает обороты? Ведь у нас почти три четверти века не было революций. Из-за них, из-за этих, мы жили без революций. Ну как это еще назвать, если не революцией? Ведь все эти «ускорения», «перестройки», «гласности», ведь это же не что иное, как… ну как это называется…
«Эвфемизмы?» – предположил Ген.
Ребята просияли. Вот именно, вот именно как Ген сказал! Давайте запишем, чтобы потом на Старой-то кому-нибудь под ребро впарить! «Эфемизмы» – это клёво! Там между «э» и «ф» еще «в» прячется, вот так! Ну, в общем, Ген, ты, конечно, помнишь то, что Стендаль-то в фильме «Пармская обитель» сказал: «Несчастлив тот, кто не жил перед революцией», вот мы и хотим узнать, как наша русская философия отвечает на запрос века.
«Вы о Бердяеве слышали, друзья?» – тактично спросил Ген и весело покивал, когда негласный пленум расцвел улыбками – слышали, слышали о Николае! «В общем, наша религиозная философия возникла на фоне расцвета русского символизма, то есть культуры Апокалипсиса, так? В течение тридцати лет одаренные люди России толковали Апокалипсис, или „конец истории“, как гибель нынешнего человечества и переход в новую фазу пока что непостижимого свойства. В начале века только и делали, что ждали конца, сидели на балконах, блуждали по набережным, пытались расшифровать небесные послания. Ну, разумеется, и шампанское пили, и за барышнями ухаживали. Развал Империи они трактовали как начало Апокалипсиса и потому-то и приветствовали Революцию; все эти Блоки и Белые… На деле же оказалось, что не феерия общечеловеческая грядет, а какая-то бессмысленная кровавая лажа. Вот тут Бердяев и высказал свою гипотезу, что революция – это „Малый Апокалипсис“, то есть своего рода карикатурная репетиция конца истории. Однако платить за такие „репетиции“ приходится миллионами».
«Баксами?» – тут же спросил один из секретарей, кажется, Третий, Олег Гвоздецкий.
«Миллионами голов, – поправил товарища другой секретарь, кажется, Второй. – Так, что ли, Ген?»
«Ну в этом смысле».
«Скажи, Ген, где ты это все постиг?» – с исключительным интересом осведомился Первый.
«Да это я брал семестр по конфликтологии в университете „Пинкертон“. Там такой профессор из наших, Стас Ваксино, читает курс „Образы утопии“.