Открываю окно в кухне и замираю, глядя на темный район, который подсвечен лишь фонарями, стоящими вдоль дорог.
– Свежо, – выдыхаю я.
– Ты не простудишься так? – его голос так непривычно звучит в стенах моей квартиры, что я невольно вздрагиваю.
– Нет, что ты, – улыбаюсь и поворачиваюсь к нему. – Сейчас проветрим немного, и я закрою окна.
Матвей вытаскивает из пакета шоколадку и протягивает мне.
– Держи, ты перенервничала, а в шоколаде содержится гормон счастья. И это нужно тебе сейчас, – на его лице тоже улыбка. Такая мягкая и открытая, что я начинаю чувствовать себя легко с этим человеком.
Мои мысли прерывает свист закипевшего чайника. Слежу за парнем, который уверенно наливает кипяток в кружки, и думаю о том, что Артему очень не понравилось бы это…
Странно, но после того, как Матвей взял меня за руку, я совсем не думала о Тёме. И мне становится стыдно, хоть и ненадолго. В конце концов стыд замещает обида. Чем он может быть занят в те моменты, когда мне так необходимо чье-то присутствие рядом?
Я еще долго не могу уснуть. Ворочаюсь на разложенном диване и думаю о прошедшем дне. Хочется верить, что это был один из самых худших дней в моей жизнь, но… Понимаю, что впереди еще предстоит тяжелый разговор с парнем, которого я, как мне кажется, люблю.
Обида ворочается в груди, перебивая собой даже усталость. Дикое ощущение безысходности и пустоты, от которого хочется выть. Смотрю слезящимися глазами на экран телефона – три утра. А от Тёмы нет ни смс, ни пропущенного – ничего. Словно и его нет – растворился где-то в сосредоточении темных улиц и домов.
Хочется позвонить маме, услышать ее тихое «алло» в трубке и просто помолчать. Мама же самый родной человечек на свете, она же должна понять, что ее дочери плохо… И я ловлю себя на том, что набираю ее номер телефона и застываю, не решаясь нажать на последнюю кнопку – кнопку вызова.
Нет, так нельзя. Маме сейчас хорошо, и ей наплевать на мои переживания и страдания. Вполне возможно, я накручиваю себя – и завтра станет легче. Так зачем лишний раз грузить кого-то своими проблемами?
Переворачиваюсь на спину, понимая, что мне стыдно. Стыдно перед Матвеем, который оказался настолько деликатным, что не смог мне отказать и вынужден сейчас ворочаться в соседней комнате на неудобном диване-книжке.