Метать только что вытащенные из
часовых ножи снова оказалось сложно. Тварь заметила пластуна и
движения, без того быстрые, стали просто смазанными, ведь существо
закрывалось девушкой. Попасть в нее было для Дуная смертельно
опасно. Айгуль его пропуск в мир живых, возможность добиться цели.
Пластун снова выругался сквозь зубы, помянув бесов, и рванул
вперед, насколько позволял размер коридора.
Данг! Острие копья отбило хитрый
выпад Дуная, вывертом ударившего существо сверху. Пластун попытался
попасть и ногой, но «рыжий» ловко отскочил, сиганул в сторону. И
тут же, не прекращая движения, саданул тупым концом древка Айгуль
прямо в грудь. Девушка ударилась о стену, стукнулась затылком. Ее
скрутило в спазмах рвоты, оно и понятно. Диафрагму-то перехватило,
да шибануло еще спиной. Хорошо, если ничего не сломала. Пластун
перетек плавным движением в сторону, пропустив над головой
наконечник, со свистом разрубивший воздух. Ударил сам, стараясь
зацепить шишковатое колено, мелькнувшее перед глазами. Не
вышло.
Неведомая скотина уклонилась, убрала
ногу в самый последний момент, да еще и успела приложить своей
страховидной ногой Пасюку, очухавшемуся и кинувшемуся в драку.
Крысопес снова полетел в сторону, даже взвизгнул жалобно.
- Ах, ты ж сука незнаемая. - Ласково
процедил Дунай, сдунув пот со лба и цыкнув в сторону кровью промеж
зубов. Когда успел отхватить в рожу, непонятно, но отхватил знатно.
– Иди сюда, голуба, щас я тя приласкаю…
Тварь отодвинулась назад, просто и
незатейливо. Дунай рассмотрел его лучше. Стало немного ясно, чего
тот шаркал в прошлый раз, да еще и опирался на копье. Перед
пластуном стоял вылитый старикан, давно предавно разменявший
большое количество лет. Вот только сейчас не заметно стало в его
движениях хотя бы какой-то старческой медлительности. Вон как
скачет, аки молодой теленок тура перед мамкиным выменем. Лицо,
вытянутое к низу, морщинистое, нос торчал вперед острым
треугольником. Глаза… глаза оказались странными. Глубокие черные
провалы, светившиеся изнутри желтоватыми отсветами. А ведь рядом из
освещения было только два почти догоревших факела на стене. М-да,
такая вот мерзость, Отче Перуне, что плеваться хочется. Одежды на
нем кроме накидки не было. И через морщинистую кожу хорошо
просматривалась совсем не стариковская мускулатура, так и
вздувавшаяся узлами.