- Смеяться после слова лопата?
- Почему лопата?
- Не знаю. Поговорка такая у нас. –
Дунай повел затекшими плечами. – Ты в сторону-то не уводи разговор,
хитруля черноглазая. Чего вам в Москве надо и зачем вам Кремль?
- Все, что есть в городе и в вашей
крепости. Знания, оружие, тайные схроны, сами люди. То, что сделает
цель Народа ближе, позволит ему не допустить ни одной новой
войны.
- Да ладно? И как это твой народ
делать собрался? Захватить всех подряд и подмять под себя? Слышал я
что-то такое от того в маске, помню.
Айгуль помолчала, прежде чем
ответить.
- Народ прошел дальний путь, многое
увидел, еще больше сделал. Первые отцы и матери, чьи имена вписаны
в Книгу памяти, вышли из древней страны Китай стразу же после
первых ударов. Только то, что они жили на севере этой великой
страны, спасло их, дав возможность добраться до бескрайних степей
Казахстана. Многие погибли во время перехода, еще больше осталось
под беснующимся огнем неба, убивающего в те времена всех своих
детей. Кто-то погиб почти дойдя до древнего города, откуда люди,
забыв про неприкосновенность вечной небесной Синевы, устремлялись к
звездам…
- К звездам? Ты ничего не
приврала?
- Нет, Дунай. То место, одним из
первых стертое с лица нашей планеты, на самом деле оказалось
спасением. Ты же знаешь, что нельзя верить только тому, что
снаружи, надо рассматривать все пристальнее и внимательнее, чтобы
увидеть настоящее. Спрятанное в глубине. Так и тут, отцы и матери
знали, куда шли, все они были воинами. Ну, или почти все те, кто
вел за собой остальных. Я не могу назвать тебе точного места, где
сейчас находится главный город Народа, но сказала много для того,
чтобы бы сам все понял. Если захочешь, конечно.
- Уж попробую, как вернусь домой,
будь уверена. – Дунай только и мог, что покачать головой. Вроде бы
насторожиться надо еще сильнее, раз девка так вот выкладывает все,
чтобы понять о стольном граде шайнов, или наоборот? Решила
довериться ему полностью? Раз собралась вместе идти на такое
сложное дело, как проникновение в Форпост.
Для себя пластун рассказ Айгуль отнес
то ли к попытке втереться к нему в доверие, то ли к настоящей
откровенности. Понятно, что тут бабка надвое сказала о правде в
словах этого кешайна с рубашкой, оттопыривающейся на высокой груди,
но в уме держать стоит.