Олег кивнул. Затопал по лестнице
наверх, придерживая рукоять меча. Второй дружинник толкнул Дуная в
спину, мол, давай двигай, чего встал-раскорячился? Узник даже не
посмотрел в его сторону, двинулся за первым. Внизу еле слышно
заворчал Горазд, сунувшийся посмотреть порядок в камере Дуная.
Поняв это, узник ухмыльнулся, видно, было с чего. Так и оказалось.
Дикий вопль догнал их на самом верху лестницы. Горазд заорал резко
и надсадно, срывая голос, чуть позже перейдя в тоскливый и плачущий
вой, полный боли и страха.
- Стой!.. - Олег резко развернулся. -
Чего там?
- Да особо ничего. - Дунай пожал
плечами. – Может, причудилось чего сослепу?
- Сходи, Егорша, проверь. А его я и
один доведу, давай, иди.
Второй дружинник кивнул и загремел
вниз, торопясь к слуге Тайного дьяка. Дунай спрятал улыбку.
- И чего ж там? – досадливо повторил
Олег.
- Да сделал из сухой травы с тюфяка
сколопендру, измазал в… короче, измазал, ну и привязал над нарами.
Видать, как раз шлепнулась. Интересно только, куда?
Олег ничего не сказал, лишь дернул
головой и пошел дальше. Пролет, другой, Дунай увидел впереди дверь,
ведущую к выходу из каземата на улицу, в Кремль. Спокойное лицо
пластуна чуть дрогнуло, когда повеяло запахами снаружи. Дунаю до
жути захотелось свежего воздуха, без которого обходился так долго.
Жаль, что на дворе ночь, света ему хотелось не меньше.
- Не туда. - Олег остановился,
пропуская его в незаметную арку справа. Дунай напрягся, глядя на
него. Раз ведут по неизвестному коридору, пусть и ночью, так дело
нечисто. Но дружинник непреклонно показал в сторону узкого темного
прохода. - Иди, Дунай, обещал не баловать.
Обещал, обещал... Дунай вздохнул и
пошел, куда ему было велено. Нырнул под низкую притолоку, увидел
свет впереди и двинулся туда. Олег шел сзади, как и положено
конвоиру. Несмотря на свои габариты, в знакомых, видно, стенах
ориентировался куда легче. Громада, на голову выше Дуная,
закованная в железо, двигалась на удивление мягко, перекатываясь с
пятки на носок. Особая стать дружинников, выучка и мастерство,
взращенное мастерами боя Кремля с самого детства. Хотя Дунай и
сейчас, даже ослабевший и голодный, мог бы дать ему фору в умении
красться бесшумно и скрытно. Но толку от этого?
Пока шли, в голову недавнего (а точно
ли недавнего?) узника лезли мысли, воспоминания. Все, что привело
его к порубу и презрительному отношению побратимов в дружине. Была
ли в том его вина? Наверное, что и была. Только в чем?