И невольно, сам того не хотя,
почувствовал где-то в себе гордость и стыд. Гордость за этого вот
здоровяка, отважно идущего вперед, несмотря на самоубийственность
затеи и тяжесть выбранного пути. А стыд… потому как пластун, как не
меркуй себе чего другого, куда роднее ему, московскому воину и
торговцу, чем неведомые пришлые кочевники. И он, Гед, ничем не
помог в своей жизни не помог таким как этот воин, странным и
далеким людям, живущим за красно-бурыми стенами тысячелетней
твердыни, выстоявшим в огне войны и не сдающимся перед новыми
опасностями.
Дунай скользнул вперед, опасаясь
спешащих к багам соплеменников. Вслушался, ожидая чуть заметного
скрежета от острых лап по полу, стенам или потолку, почти не
слышимого хруста пластин хитина, трущихся друг о друга. Но нет,
пока вокруг стояла тишина, ничем и никем не нарушаемая. Он махнул
маркитанту, подзывая его ближе и слегка пнул в бок Пасюка,
увлеченно оттиравшего морду об относительно чистый, совсем чуть
заляпанный внутренностями хозяина, бок убитого бага.
«Пошли, потом ототрешься» - Дунай
мысленно позвал друга.
«Иду. Противно пахнет» - Крысопес,
показалось, вздохнул. Что верно, то верно, пластун замечал за ним
чистоплотность, что ли? Мыться Пасюк любил, залезая в холодную
проточную воду и разрешая Дунаю тереть скребком жесткую, не каждым
ножом проколешь, шерсть. Да тот и сам, пусть и привычный к
постоянным своим спутникам - грязи да поту - при первой возможности
лез мыться.
Хорошо, что сейчас Дунаю не пришлось
оттирать с крысюка его же собственную кровь. А внутренности твари…
даже если и засохнут, так один черт ототрутся позже. Ладно, что не
оказалось внутри бага чего-то вредного. Баяли порой старики, что,
дескать, есть в развалинах да пустошах всякие звери. Мол, у
некоторых вместо крови едкая кислота, как та, что у монахов ученых
в почете в лабораториях. Так чего только люди не наврут, ради
красного-то словца? И то, додуматься надо, прибалтывать совсем
тогда юных пластунов сказками про едкую кровь, такие дела. И ведь
верили Баюну, как не поверить-то, а тот и рад, пел как птица
говорун, что отличается, всякому известно, умом и
сообразительностью. За то у Князя в горницах сейчас и живет.
Гед прошелся по самой стенке,
добравшись до первого из пристреленных Дунаем багов, замер и
неожиданно шагнул в переход, темнеющий впереди.