В руках у меня зашевелилась и тихо запищала Юля.
— Ударилась? — спросил я куда-то в темноту, надеюсь, что хотя бы
в ее сторону.
— Угу. — хныкнула Юля. — Нога... Больно.
— Сейчас.
Я нащупал ногу девушки и повел ладонью вдоль нее в поисках
травмы. Нашел — ступня, с которой сорвало ботинок, сильно опухла и,
когда я ее коснулся, Юля пискнула. Наверное, чем-то прилетело в
ногу или ударилась, когда мы кувыркались. Может, вывих, а, может,
даже и перелом. В любом случае, на своих двоих она прямо сейчас
идти не сможет.
— Не видно ни хрена. — вздохнул я. — Сейчас окно открою.
— Нет! — со страхом в голосе вскрикнула Юля, цепляясь за меня и
не позволяя подняться. — Только не окно! Не открывай!
— Это еще почему? — не понял.
— В смысле «почему»?! Потому что дарги!
— Дарги? — не поверил я. — Вот прямо снаружи?
— А с чего бы еще нам сойти с рельсов?! — снова захныкала Юля. —
Конечно, это дарги! Я слышала, они иногда сносят поезда с рельсов,
раскачивая вагоны ударами с разных сторон!
— Нахрена?! — не унимался я.
— Чтобы сожрать всех, кто внутри, конечно!
Где-то за стеной раздался приглушенный хлопок, потом еще один, и
громкие команды.
— Будь тут. — велел я, и принялся пробираться к окну.
Вагон лежал вверх тормашками, так что все поменялось местами, и
щель, которая должна была быть под потолком, теперь оказалась на
уровне колен. Пробираясь на ощупь и ежесекундно натыкаясь на разные
вещи, я кое-как добрался до щели и приник к ней, пытаясь
рассмотреть, что творится снаружи.
Конечно, с такого ракурса хрен чего увидишь. Перед глазами
колыхалась чахлая жухлая желтая трава, растущая из растрескавшейся
высохшей земли, и больше ничего. Я посмотрел налево, направо, но и
там была одна лишь трава. Я уже собрался было бросить это
бессмысленное занятие, как вдруг прямо перед смотровой щелью сверху
на траву опустилась мощная лапа.
Она была будто бы свита из веревок-мышц, поверх которых накинула
кожу, а потом натянули ее, как завязки в корсете дамы-пышки. Будто
это даже не кожа, а натуральные фасции, только притворяющиеся
мышцами! Каждый мускул, каждое мышечное волокно
непривычно-коричневого цвета можно было рассмотреть во всех
анатомических подробностях! Живое наглядное пособие для художников
или анатомов!
И эта лапа толщиной с мою ногу опиралась на такую же
обескоженную, обожженную ладонь с четырьмя пальцами, каждый из
которых заканчивался когтем длиной с палец. Когти были черными, как
сам антрацит, и совершенно не отражали солнце.