Вполне возможно, что императрица, глядя на родителей наследника – полунемку Анну Леопольдовну и немца Антона Ульриха, не могла не испытывать беспокойство за будущее новорожденного, которому предстояло занять престол русских царей и императоров.
Через несколько дней после рождения мальчика крестили и нарекли именем Иван – так звали отца императрицы, царя Ивана Алексеевича (1666–1696). Крестины происходили в покоях Анны Иоанновны, которая была восприемницей от купели, то есть крестной матерью. Весь двор «в полной парадной форме» собрался в смежных комнатах.
Но воспитать внучатого племянника императрице Анне так и не удалось. Вечером в воскресенье 5 октября 1740 года у нее за столом (или, точнее, по сообщению Финча, на горшке: «a strong fainting fit last night whilst she was easing nature»)[55] произошел сильнейший приступ почечнокаменной болезни, которую врачи наблюдали у императрицы и раньше. Это всех встревожило – подобной болезнью страдала и от нее умерла мать Анны Леопольдовны Екатерина Ивановна. Позже вскрытие показало, что в почках императрицы образовался целый коралл из отложений, что и привело ее к смерти.[56]
Глава третья
«Не бойсь!», или Судьба России под подушкой
В тот же день потрясенный происшедшим Бирон созвал совещание, на которое пригласил фельдмаршала Б. X. Миниха, обер-гофмаршала Р. Г. Левенвольде, кабинет-министров князя А. М. Черкасского и А. П. Бестужева-Рюмина. Миних-сын упоминает, что на это заседание пригласили еще следующих знатных персон: начальника Тайной канцелярии генерала А. И. Ушакова, адмирала и президента Адмиралтейской коллегии Н. Ф. Головина, обер-шталмейстера князя А. Б. Куракина, генерал-прокурора князя Н. Ю. Трубецкого, генерал-поручика В. Ф. Салтыкова и гофмаршала Д. А. Шепелева.[57] Английский посланник назвал эту группу знати «хунтой» (на испанский манер – junto), что довольно точно.
Показания Левенвольде на следствии в 1742 году отчасти передают обстановку растерянности, воцарившуюся тогда во дворце: когда императрице «в болезни зело тяжко стало, то прислано было к нему (как и к другим сановникам. – Е. А.) от него, герцога, чтоб он (Левенвольде. – Е. А.) ехал во дворец, и как он приехал к нему, герцогу, и он, ему объявя, что Ее величество трудна, спрашивал что делать? На что он сказал, что он не знает, надобно-де для того призвать министров. Он его послал для того ж к графу Остерману».