Игнат приобнял меня, я принюхалась — духами не пахнет. Да и
не было у них ничего. В голосе, когда Игнат про Женю говорит — неприязнь.
Может, Игнат прав? Слишком она разодета, я бы сказала что раздета. Да и знала
Женя, что я допоздна буду, вернее думала так. Надеялась Игната одного застать?
— Поверила?
— Я запуталась, — прошептала я.
Если сейчас к Жене выйду — пощечин ей надаю. Поговорить
надо, но позже, когда остыну.
— Ты мне-то веришь, надеюсь? — Игнат приподнял мой
подбородок. — Мне. Веришь?
— Верю, — выдохнула.
Точно знаю — не изменяет. Любит. Практически одержим, понять
бы, хорошо это или плохо. А все это либо недопонимание, либо Женина провокация.
Да и со стороны Игната это тоже провокация. Но, может, он и прав. Хотя обидно.
— Можешь дать ей денег, и сделать так, чтобы Женя ушла? Я
сейчас не могу с ней встретиться.
Игнат кивнул, и вышел из кухни. Вернулся он через три
минуты, и мы принялись готовить ужин. Вместе.
ИГНАТ
Нельзя вестись. Вижу — Слава надулась, как девчонка.
Впрочем, не стоит забывать, что она по сути и есть ребенок. Да,
совершеннолетняя, грудь и попа есть но, черт, ребенок она. Балованный,
залюбленный до невозможности. Иногда вдобавок ко всему еще и капризничает, вот
как сейчас.
Дуется.
А я еле удерживаю на лице серьезную мину. Хочется и по носу
ее щелкнуть, и начать подлизываться. Но нельзя вестись. Или плюнуть на все? Ну
правда же, девчонка совсем.
Странно. Раньше я недолюбливал таких как Слава. Может, из
зависти, вернее, скорее всего из зависти. Абсолютно точно. Смотрел на богатых
деток в школе, хвастающих, что мама с папой брали их в Доминикану. Наблюдал,
как одноклассников забирают родители, а затем они едут в кино, или еще куда-то.
И ненавидел. Одноклассники разные были, и среди богатых деток находились не
избалованные засранцы, а обычные ребята, но я тупо бесился. И не упускал
возможности их уколоть. У меня ни хера, а у них — все.
И вот, смотрю я на Славу, и понимаю — у нее и было это всё.
Вообще всё. Дорогим ресторанам она не удивляется, рот не открывает при виде
роскоши. Принцесса, мать ее. И её мне не хочется делать обычной. Избаловали? И
ладно, я продолжу эту славную традицию. Деньги, дорогой шмот, бриллианты,
поездки — все, что угодно.
И похрен на то, что хотел не вестись на ее надутые губы.
Ладно уж, спрошу.