Айрин хорошо держалась все это время, старик барон был бы доволен своей дочерью, если бы остался жив. Ни одной слезинки, ни одной жалобы, ни одного стона не слетело с ее губ за все дни тяжелого и опасного бегства. С гордо поднятой головой вошла она в графский дворец, сухим и холодным голосом смогла рассказать графине о несчастье, приключившемся с ее семьей, и ни разу не дрогнула. Но объятия Ральдины и теплое облако сопереживания ее горю, исходившее от подруги, растопили лед. Долго сдерживаемые чувства прорвали плотину и разлились по ее груди, взрывая мир и выворачивая его наизнанку.
Опустившись на диван, девушки зарыдали, заплакали навзрыд, одновременно утешая друг друга и плача от этого еще сильнее. То одна, то другая начинала что-то бессвязно говорить, но новый поток слез прерывал объяснения. На шум прибежали испуганные служанки, однако умудренная опытом графиня успела остановить их у самой двери.
– Не мешайте, – сказала она им, – лучше подготовьте для баронессы горячую ванну, свежее белье и платье. И пусть поставят еще одну кровать в комнате Ральдины, девочкам в первое время будет легче, если они будут вместе.
Успокоенные служанки бросились выполнять отданные им распоряжения. А графиня, осторожно заглянув в гостиную и еще раз убедившись, что девочек сейчас лучше оставить одних, тихо прикрыла дверь, ведь ей нужно было еще проверить, как устроили лана Литарда.
– А этот жирдяй неплохо устроился, – заявил Гарт, взвесив в руке массивный серебряный кубок. – На серебре жрал, на серебре пил – разбогател за солдатский счет, собака.
– О мертвых можно говорить только хорошее или вовсе не говорить, – заметил Рустам, оглядываясь по сторонам.
А посмотреть было на что. Их прежний капитан жил на широкую ногу и ни в чем себе не отказывал. Всего в двадцати шагах от его кабинета стояли казармы, в которых люди умирали от истощения. А здесь смотри-ка – полный шкаф серебряной посуды, на стенах развешаны гобелены, на полу пушистый ковер. Видно, и в самом деле разбогател за солдатский счет.
– Почему это вдруг только хорошее или ничего? – заинтересовался Гарт.
– Да пословица такая есть, – машинально отозвался Рустам.
Гарт на мгновение задумался и мотнул головой:
– Глупая пословица. Это, наверное, в твоем мире так говорят. Нет, братец, у нас с этим проще. Как ты жизнь проживешь, так тебя после смерти и назовут.